Милый, единственный, инопланетный

— А что с ним? — робко интересуюсь я.

— Синдром Аспергера.

— Аутизм? — понимающе уточняет Лёлька.

— М-м-м, не совсем. Иногда, впрочем, этот синдром действительно называют лёгкой формой аутизма…

— Это называется — “лёгкая”? — я скептически фыркаю.

— Илья ужасно расстроен тем, что всё так произошло. Он искренне просит у вас прощения и говорит, что вовсе не хотел вас пугать.

— А он умеет разговаривать? — вырывается у Лёльки прежде, чем она соображает, насколько бестактно это звучит. Чернявый не обижается, даже смеётся.

— О, ещё как! Он вообще умный малый. Просто не всегда адекватно реагирует на то, что его тревожит.

— Ладно, проехали, — миролюбиво говорю я. — Передайте ему и мои извинения.

— А пойдёмте за наш стол? — предлагает вдруг он, косясь на Лёльку.

— Неудобно как-то… — кокетничает подруга.

— Очень даже удобно. У меня сегодня день рождения. Неужели вы не исполните желание именинника? — он лукаво подмигивает.

— Пойдём, Марин? — Лёлька умоляюще смотрит на меня. Я не очень-то горю желанием снова встречаться с тем неадекватным типом, но… на кону подружкино счастье. Так уж и быть, потерплю немного. А к этому самому Илье я не подойду ближе чем на два метра, и ни слова ему больше не скажу!

25

НАШИ ДНИ

Илья, сентябрь 2019

Я постепенно прихожу в себя после срыва. Рус отводит меня в угол фойе, усаживает на первый подвернувшийся стул и, загородив спиной от посторонних взглядов, даёт возможность побыть несколько минут в тишине и покое, чтобы я окончательно расслабился.

— Ну, как ты? — спрашивает он наконец, нарушая молчание.

— Всё нормально уже.

— Точно?

— Точно. Голова только немного болит, но у меня есть таблетки. А в целом хорошо.

С возрастом мне стало легче сохранять самообладание и сдерживать себя по мелочам, однако это чревато вот такими вспышками: тревожность и беспокойство накапливаются, растут в течение дня и потом просто “взрываются” в моей голове.

В детстве было проще. Когда у меня случалась очередная сенсорно-эмоциональная перегрузка, я мог упасть на пол, закричать, заплакать, пошвыряться предметами — и меня довольно быстро отпускало. Однако мама постоянно напоминала мне, что нужно уметь сдерживаться, что окружающие просто не поймут такого поведения и оценят это как банальную истерику избалованного капризного ребёнка, не догадываясь о том, как плохо этому ребёнку в данный момент.

Теперь я могу и потерпеть. Немного. Но, к сожалению, отсрочить мелтдаун возможно, а вот совсем предотвратить и отменить — нет, рано или поздно тебя всё равно “накроет”. Так что всё, что я могу — это просто уменьшить вред от этих приступов.

Когда со мной случаются срывы, я абсолютно неспособен себя контролировать. Вообще плохо понимаю и помню, что происходит в эти моменты, только в общих чертах: давление в голове (кажется, что она вот-вот лопнет), дрожь в руках и ногах, гнев, паника, учащённое сердцебиение, нехватка кислорода, глаза застилает серая пелена… Не самые приятные ощущения.

Наверное, если бы не утренняя встреча с соседкой и её собакой, я смог бы избежать сегодняшнего мелтдауна. Столкновение с девушкой стало тем, что меня “добило”.

Мы возвращаемся за стол, Рус тут же протягивает мне пиво — оно обычно помогает расслабиться и вести себя свободнее. Но крепкий алкоголь, тем более в больших количествах, мне противопоказан: организм протестует, чувствую я себя затем очень плохо, могу несколько дней лежать пластом.

— Между прочим, — говорит друг, кивая куда-то в сторону, — девчонки тоже дико перепугались.

— Какие девчонки?

— Ну, та, что с тобой столкнулась, и её подружка.

— Там была ещё и подружка?

— Ага. Забавная такая, боевая. Чуть не покусала меня.

Я молчу, отхлёбывая пиво.

— Наверное, неплохо было бы извиниться? — произносит Рус с нажимом. Он явно намекает на что-то, но я не могу уловить его мысль.

— Кому извиниться?

— Тебе, балбес! Надо попросить прощения.

— За что?

— Ну, в целом… за то, что заставил девушку волноваться.

— Это она сбила меня с ног, — напоминаю я. — Мне не за что просить прощения.

— Господи, какой ты трудный… Ну, так положено, понимаешь? Хочешь, я сам подойду к ним и скажу, что ты раскаиваешься и сожалеешь?

— Но, Рус, я не раскаиваюсь и не сожалею.

Друг громко стонет.

— Ну ладно, ладно… мне просто понравилась одна из них. Нужен повод, чтобы подкатить, понимаешь? Ничего другого, кроме извинений, в голову не лезет.

Я молчу.

— Слушай, а можно, я позову их к нам за стол? — интересуется Рус.

— Если не будешь заставлять меня с ними общаться, то мне всё равно, — отвечаю я.

— Нет-нет, ни в коем случае! Я и посажу их подальше, чтобы они тебя не нервировали… если они, конечно, вообще согласятся, — добавляет он.