Милый Эп

К двенадцати часам я ждал к себе Валю. Это ведь не один на один, а при родителях. Отец определенно рассказал маме о той нашей встрече у завода, и они наверняка уже кое-что обсудили, но как пройдет эта очная ставка?.. Чем ближе подкатывало время, тем я больше волновался. А около двенадцати маме позарез потребовались колбаса и хлеб. Я пулей понесся в магазин, но как ни изворачивался в воскресных толпах, полчаса ухлопал. Прибежал – а Валя уже в кухне стрекочет с родителями.

– Oh, here is my pupil! (О, вот мой ученик!) – воскликнула Валя.

– Привет! – сказал я, улыбаясь.

– Not privet, but good afternoon. (Не привет, а добрый день!)

– Нет, привет!

– Вот видите, стесняется! – пожаловалась сокрушенно Валя. – Очень он у вас стеснительный!

– Yes!(Да!) – брякнул я, ставя сумку на стол.

Отец с Валей рассовывали по всяким щелкам какие-то маленькие бумажки. Я вынул из отрывного календаря и прочел: «О чем ты мечтаешь?» – а на обороте – «What are you dreaming about?»

– Что это?

– Научная организация труда, – ответил папа.

– Твои шпаргалки, – пояснила мама.

– Ходи и переводи, – сказала Валя. – Перевел – поверни, проверь и оставь там же… Это еще Светино наследство. И я учила, и вот опять пригодилось… Аскольд, раз десять повернешь, заменяй. Я принесла целую коробку – штук пятьсот.

Под общий смех я схватился за голову и, шатаясь, поплелся прочь. Но и в моей комнате Валя успела натыкать этих бумажек во все предметы. Они торчали, как ярлычки, точно все продавалось, – не жилье, а комиссионный магазин. Даже у бедного Мебиуса во рту белел квадратик. Я выдернул, усмехнувшись, и прочел: «Мне бы хотелось чего-нибудь горяченького, и как можно быстрей». Недурно, Меб! А на обороте – язык вывихнешь.

Валя зашла следом.

– В гостиной и в туалете то же самое. Но это для твоей самостоятельной работы. А вместе мы займемся другим. Ежедневно у нас будет три урока, по полчаса каждый: чтение текстов, заучивание наизусть отрывков и прослушивание записей – пластинки я тоже принесла.

– А в Лондон на практику мы поедем?

– Практику будешь проходить у Светы, как только я почувствую, что ты раскачался, – сухо сказала Валя. Еще у Ведьмановых Нэлка раззудила мою душу, и я о том лишь мечтал, чтобы скорее оказаться с Валей наедине и поцеловать ее. И вот мы наедине. Я ждал от Вали хотя бы какого-нибудь ласкового знака или жеста и даже приготовился мягко кивнуть: мол, понимаешь, родители, то да се, надо быть серьезнее, – но этого не было. Деловито выложив из сумки учебники и пластинки, Валя села на диван и озабоченно сказала:

– Начнем, а то позавчерашний день пролетел впустую.

– Не совсем, – возразил я.

– А что ты запомнил?

– Повторить? – с волнением спросил я.

Она поняла и хмуро бросила:

– Глупости, Эп!.. Пододвигай столик.

– Валь, что-нибудь случилось? – тревожно вырвалось у меня.

– Да нет… Ну, давай с вашего последнего Светиного урока, за который ты получил пару, – шепотом сказала она, но это был шепот не на ту тему, какой жаждал я.

Может, Валя узнала, что я Садовкиной руку целовал? Или что провожал Лену до дому? Или со Светланой Петровной поссорилась? Или наработалась вчера? Или мама походя что-нибудь ляпнула?.. Тогда почему бы не сказать?

Теряясь в догадках и мучаясь непониманием, я придвинул журнальный столик, сел напротив Вали, открыл учебник и, низко наклонив голову, начал читать, но голос мой пресекался, и глаза туманились. Валя закрыла текст рукой и вздохнула:

– Эп, так не пойдет! – Я поднял голову. Увидев мое лицо, Валя медленно свела свои брови шалашиком и тихо спросила: – Ты хочешь поцеловать меня?

– Да, – одним дыханием ответил я.

– Ну, поцелуй.

И склонилась ко мне. Я застыл на миг, потом быстро поцеловал ее и задохнулся. От внезапной легкости у меня выступили слезы. Я вскочил и отошел к столу проморгаться. Чувствуя стыд и радость, я вставил Мебиусу в рот выпавшую шпаргалку и вернулся, конфузливо улыбаясь.

Валя ласково кивнула.

– Не сердись, Эп! Все в порядке.

Читал я все равно скверно, зато с удовольствием, но Валя разбила меня в пух и прах. Замечания в общем-то сводились к одному: английский текст я читаю по-русски. Чтобы я глубже прочувствовал чудовищность своего произношения, Валя попросила записать на магнитофон ее и мое чтение отдельных фраз. Сам себя я часто прослушивал и не то чтобы восторгался своей тарабарщиной, но мне было как-то приятно, что вот я, русский пацан, шпарю по-аглицки, пусть непутево, но уж не до такой степени, чтобы настоящий англичанин не понял, ведь есть у них и заики и шепелявые, которых они как-то же понимают, но лишь тут, в сравнении, грустно убедился, что я беспросветный варвар…

Вместо получаса, первый урок длился полтора часа, да и то нас прервали – позвали есть. Валя навострилась было убежать домой, но папа поймал ее за руку.

– Куда?.. Аскольд, в чем дело?

– Не пускать! – сказал я.

– И не подумаю! Валя, ты сегодня наша гостья! Пусть Аскольд – недотепа, но мы люди симпатичные! – заверил отец и повел разулыбавшуюся Валю в гостиную.