Милый мой бухгалтер (СИ)

Его губы накрывают мои, а руки не дают и шанса отвернуться или избежать поцелуя. Это явно не тот мучительно-нежный поцелуй, что был у него дома по пьяни. От него так не кружилась голова, и не резало в легких, будто бы я целую вечность не дышала. Такой страстный поцелуй, что кажется жестоким и беспощадным ко мне. Мысли куда-то убежали, как и весь остальной мир. Все стало таким неважным: ярость из-за вранья и недосказанности Макса, перерождение, чем бы оно там не было, и даже голод отошёл куда-то на задний план. Меня просто как будто не стало, я растворилась в нем, в тех ощущениях, что несет в себе его жестокий поцелуй. Плевать на все, на любые причины, которые должны заставить меня оторваться от его губ. Мне хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно, но он прервал его, и только тогда я поняла, что слишком долго не дышала. Предоставив мне свободу от своих губ всего в несколько сантиметров, смотрит на меня таким же затуманенным от желания взглядом, как и я. Зря он это сделал. Его поцелуи как крепкий алкоголь, ударяют в голову, а без них я начинаю трезветь.

— Ты — принц! — выдохнула пораженно и обиженно. Ещё одна ложь, хотя он ее такой и не считает.

Что бы он сейчас не говорил, как бы не оправдывался, не поверю. Второй раз провести меня у него не получится! Такой поцелуй у меня был лишь раз в жизни, и то он явно был не таким жарким и пьянящим.

— И ты моя принцесса, — прохрипел он со слабой улыбкой, и я непонятно как услышала его в этой развеселой толпе, которую заглушает орущая музыка.

Поцелуй, ещё один, крепкий как алкоголь, он сорвал его с моих губ, словно имеет на это право. Он ненормальный, будь то человек или упырь. Кажется, я лгала, что не хочу знать, каким он бывает, когда сорвется. Макс отпустил меня, только когда перестала сопротивляться, а наоборот сама схватилась за него, будто бы вот-вот упаду. Мне хочется упасть, хочется забыться, но я просто не могу.

Его рука сползла с шеи на плечи, придерживая меня, а то ноги как-то плохо держат. Фролов обаятельно улыбнулся, как принц, хотя он и есть принц, тот самый. В голове каша, плохо соображаю, не удивительно, что следующая его фраза поначалу меня совсем не удивила.

— Давай поженимся через шесть дней? — он нагнулся, касаясь губами моей макушки и обнимая за плечи. — София взбесится, но плевать. Будь моя воля, женился бы на тебе в первый же день.

— Что? — смотрю на него слегка растерянно, пока он стирает с моих щек засохшие кровавые слёзы.

— Я думал, что был в бешенстве, когда ты убежала в первый раз, но затем ты проделала это снова и снова… — почти заурчал он мне на ухо, вызывая поток мурашек и желание не обращать внимания на его слова. — Больше ты никуда не убежишь.

Он обнял меня так крепко, что я почувствовала на себе одновременно и его защиту, и угрозу.

«Больше ты никуда не убежишь», — это больше чем слова, обещание и даже угроза. Будет так, как он сказал, и никто не решится ему противиться. Никто, кроме такой сумасшедшей как я.

— Нет, — выдохнула на удивление легко.

Фролов такого явно не ожидал. Он не привык, что ему приходится сдерживаться и не крушить всё и всех налево и направо. Или что он там делает, когда злится? Целует в бешенстве он явно только меня, мне бы хотелось так думать. Все его слушают, а я не хочу.

— Нет, — повторила уже куда тверже, чем до этого. Макс моргнул раз, два, лишь когда убрала от него руки и попыталась отстраниться до него, похоже, дошло, что я ему отказала.

— Что ты сказала? — все же спросил он, когда я попыталась скинуть его руки со своих плеч.

— Я понятия не имею, что здесь происходит, но уверена в одном, что глупое предложение, сделанное по пьяни год назад, не дает тебе права называть меня своей невестой и тем более говорить о свадьбе.

— Атропа, — почти прорычал он моё имя, смотря на меня сверху вниз и удерживая за плечи.

— Хочешь услышать напрямую? — прорычала ничуть не хуже его. — Я отказываюсь быть твоей женой, невестой или даже девушкой, Максим Фролов… Или как там тебя?!

Если злость можно ощутить, но не увидеть, то я ощутила, хотя он ни одним движением или эмоцией ее не показал. Наоборот он напустил все свое показное спокойствие и спросил:

— Почему?

— Считаешь, у меня мало причин для отказа? — чуть истерично улыбаюсь, чувствуя, как внутри меня зарождается что-то страшное, оно словно пожирает меня изнутри.

— Ать, я знаю, ты злишься, но у всех моих действий и слов была причина, — говорит со мной, как с маленькой.

— Какая же, Фролов? — убираю его руку от своего лица, его касания как яд, парализуют и заставляют меня сомневаться.

Макс посмотрел на меня так, что остатки чувств к нему почти пересилили доводы разума и обиду. Все это ложь, что его поцелуи, что влюбленный взгляд. Мне нужно повторять себе это как мантру, иначе я просто задохнусь или хуже того расплачусь перед ним.