Милый мой Игнатиус

— Ничего я не забыл. Это ты забыл. Госпожа Морана подпись свою отозвала, мы теперь снова честные, наши добрые имена восстановились.

— Это хвост у ящерицы восстанавливается, если его отдавить, — хмыкнул жабоид, — а здесь одних слов мало. Надо новый Собор созывать и обосновывать свой отказ, а до тех пор мы как были отверженными, так ими и остались.

— Бюрократия!

— А ты хотел, чтоб как в сказке: вари горшочек, вари? Увы, милый мой Игнатиус, здесь одним горшком весь город не накормишь. Другой путь искать надо.

Другой путь… Философ хренов, задолбал своими метафорами. Где я ему другой путь добуду? И Василиса тоже хороша, сидит, небось, в большом доме с толстыми стенами, чай пьёт. А может и не чай, может, коньяк, да ещё и не одна…

Мне вдруг стало тоскливо от осознания того, что Василиса сейчас действительно может быть не одна, а с каким-нибудь молодым человеком, наверняка умным и красивым, у них любовь и прочие близкие отношения. Они думают о свадьбе, о детях, а я кружу себе голову несбыточными мечтами, надеюсь на что-то. Зачем? Зачем я опять стал думать о ней? Вроде начал забывать, разочаровываться — и вот снова… Василиса… Самая прекрасная женщина в мире. Самая прекрасная. Женщина. В Мире.

В раздевалку вошёл лысый начальник охраны.

— Госпожа Морана просила напомнить, что уже утро и вам пора уходить. А иначе…

— Что «иначе»?

— Не знаю. Она просто сказала «а иначе» и замолчала.

Мы переглянулись. «А иначе» в устах Мораны Златозаровны могло означать только одно…

— Как нам выбраться отсюда?

— Идите по коридору направо мимо кухни. Там служебный выход. Охрана в курсе, пропустит вас.

Мы бросились к дверям так быстро, что лысый едва успел отскочить в сторону.

Глава восемнадцатая, о пользе пеших прогулок

Улица встретила нас брюзжанием просыпающегося города. Рычали автомобили, звенели трамваи. В домах загорались окна, по тротуарам шли люди. Для многих это был рабочий день, тягомотный и обыкновенный, а для нас началась пора испытаний. Едва покинув гостеприимные стены ночного клуба, жабоид ткнул пальцем в сторону парковки.

— Видишь?

Возле серебристого Майбаха тёрся мужичёк в пальтишке — на вид ничем не примечательный слесарь-сантехник из соседнего ЖеКа или кондуктор троллейбуса в отпуске. Ещё пара таких же отпускников равномерно распределилась по углам, удерживая в зоне видимости все выходы из здания. Обычно охрана гоняет подобный элемент от парковки подальше, мало ли, колесо отвинтят или неприличное слово на двери нацарапают, но эти гуляли меж рядов дорогой автотехники совершенно спокойно.

— Вижу.

— Законники.

Я расстегнул куртку, нащупал под свитером обрез.

— Не спеши, — остановил меня жабоид. — Нападать они не станут, не их профиль. Это ходоки. Сначала будут следить за нами, а потом постараются загнать в какое-нибудь безлюдное место. На заброшенную стройку, например, на пустырь. По устройству засад они мастера. Ходоки загоняют, ловчие хватают. Запомни: если гномы беспредельщики, и действуют в наглую и нахрапом, то законники шум поднимать не любят. Используют приёмы рукопашного боя, ножи, кастеты. Огнестрельное оружие применяют лишь в крайнем случае.

С действиями гномов я уже успел ознакомиться, Дмитрий Анатольевич мог этого не объяснять, а вот сведения о законниках пригодятся. Всегда полезно знать привычки врага.

Мы обогнули парковку по периметру и быстрым шагом двинулись в центр к Покровке. По левую руку тянулись к небу худые высотки жилого массива, справа выстроились в ряд дома частного сектора, сразу за которыми к Волге обрывался тягучий откос. Ходоки попытались остановить нас и заставить повернуть к откосу. Двое встали поперёк тротуара, третий пристроился позади. Мы не повелись. Я специально прошёл между законниками, одному нагло улыбнулся в лицо, второго двинул плечом, и тот едва не вылетел на дорогу. Ходоки на мою наглость не отреагировали, словно это их не касалось вовсе. Они потопали следом, оглаживая наши спины внимательными взглядами.

Жабоид под этими взглядами потёк. Пока законники находились на дальнем крае поля зрения, он вёл себя вполне адекватно, но стоило сойтись с ними вплотную, он тут же попытался с шага перейти на бег. Пришлось хватать его за руку и держать крепко.

— Пусти, — просипел он.

— Ты только что говорил, что они шум не поднимают, — урезонил его я. — Вон сколько людей вокруг! Оглянись и успокойся.

Мне очень не хотелось в сложившейся ситуации терять своего единственного товарища, пусть и истерично настроенного. Пользы как от боевой единицы от него практически никакой, но совет он мог дать дельный.

— Если хочешь, Дима, — я впервые назвал его по имени, — можем сесть на Горбунка. Верхом легче будет оторваться.

— Нет, не надо, — замотал головой жабоид. — Оторваться не получится, а вот устроить аварию или загнать нас в какой-нибудь глухой проулок они смогут. Лучше пешком.