Милый муравей

Но получилось не так, как я рассчитывал. После длительных расспросов удалось выяснить лишь одно: Билли делал то, что ему говорил сначала босс (так Билли называл Грина), пока тот не умер, потом — то, что говорила мисас (Мэри Эллен). Он выполнял указания и как всякий верный слуга нуждался в них. Билли нанимал странствующих пастухов, ремонтировал ограждения, выжигал тавро, выполнял всякую другую работу, но только после приказа. Работы было не то чтобы много, с годами же ее сделалось совсем мало.

После смерти Джака делать было почти нечего. Мэри Эллен к тому времени состарилась и плохо следила за фермой, поэтому, естественно, все начало приходить в упадок. По словам Билли, почти все время она проводила в доме среди книг или за вышиванием.

Я представил себе Мэри Эллен, предающуюся воспоминаниям о прошлом, привыкшую к одиночеству, домашнему рукоделию. И вот однажды ей пришло в голову, что ее внучатой племяннице надо каким-то образом передать необходимое сообщение, которое она решила вышить, вместо того чтобы писать письмо, и оставить в доме — вместо того чтобы послать в Англию.

— Билли, миссис Грин писала когда-нибудь письма?

— Да, босс.

— Кто отвозил их на почту?

— Билли, босс.

— Кому она писала?

Билли подумал и сказал:

— Не смотрел.

— Ты мог бы прочитать хотя бы адрес?

Билли с гордостью сказал, что Мэри Эллен научила его многому: готовить, заправлять машину. Читать он умеет хорошо. Тоже благодаря ей.

— Ты привозил обратно из Кунунурры почту для миссис Грин?

— Да, босс. Одно или два письма в год.

— И все?

Он сказал, что да, все. Такое трудно себе представить, ведь многие из нас получают по почте во сто крат больше всякой чепухи. Но может быть, поскольку она долго жила одна, то не имела кредитных карточек... Нет, но у нее же были банковские счета.

— Ты знаешь, кто писал ей?

Он нахмурился и посмотрел в дальний угол комнаты, где стоял стол, потом взглянул на меня, прося разрешения. Я кивнул, и он, взяв со стола ручку и бумагу, нарисовал по углам листка какие-то закорючки.

— Авиапочта? Аэроплан?

Билли кивнул.

Итак, она более-менее регулярно получала письма авиапочтой. Йоркширский банк, можно не сомневаться.

Взволнованный и несчастный, я переключил свое внимание на Джака Грина и его поездки, которые были относительно регулярными. Эти поездки, сказал Билли, длились около месяца, «от луны до луны».

— Билли! Возвращаясь, он привозил с собой что-нибудь?

Билли Одна Шляпа покачал головой. Джака Грин возвращался на верблюде, ведя за собой лошадь, навьюченную припасами. Ничего тяжелого.

— Как он выглядел, возвращаясь домой? — спросил я. — Он был грустным или счастливым? Каким?

— Счастливым, потому что вернулся домой.

— Он привозил жене подарки?

— Давал ей что-то.

— Всегда?

— Маленькую кожаную сумочку.

— Что в ней было?

Билли пожал плечами.

— Ты знаешь место, куда он ходил?

— Нет, босс.

— Ты мог бы его сейчас отыскать?

— Как, босс? — удивился Билли.

— Найти старую дорогу по каким-нибудь следам?

Билли несколько секунд молча смотрел на меня, потом его голова качнулась, а в глазах неожиданно засветился юмор.

— Сможешь, Билли?

— Мистер Грин очень любил бобы. Может быть, его «следы» все еще там?

Я не стал ничего уточнять: у следопытов свои секреты. Я полагал, что в пустыне скорее сохранятся железные котелки. Но бобы?.. Правда, тут я мог и ошибаться.

* * *

Нашу беседу несколько раз прерывали. Сначала из Мандереча позвонил Боб и сказал, что определенно дело Гантона будет рассматриваться во второй половине дня. Потом Мария опять хотела узнать, есть ли какие-нибудь новости. После нее раздался звонок Шарлин, сообщившей, что Банбери вернется из своей поездки на следующей неделе и что он очень интересуется исходом дела Стринджер Стейшн, но не имеет в виду Джейн, пропавшую после его отъезда, а беспокоится о сохранности австралийской земли и о скорейшей репатриации нежелательной здесь англичанки.

А я по-прежнему чувствовал себя беспомощным. Чертовски нетерпеливый, доведенный до отчаяния, готовый кого угодно просить защитить ее, сам я не в силах был что-либо предпринять. Теплилась лишь слабая надежда, не более, и все, что оставалось, — это терпеливо ждать. Сегодня вечером, если повезет, в пивную придет человек, известный нам как Блэки. Если придет и мы сумеем незаметно проследить за ним, он может вывести нас на верные следы. С другой стороны, его в пивной может и не оказаться, и это вполне вероятно, если он вдруг узнает об аресте Гантона.