Милый птенчик

«Агроному из министерства!

Если вы со Славой надумаете поздравить меня с благополучной защитой кандидатской, вы не очень ошибетесь.

Тема: „К вопросу о страусовых гибридах в условиях прикаспийских степей“. Видал? А ты сидишь в столице и напрасно переводишь бумагу. Недавно наш Сергей Васильевич обронил мысль, над которой следует поразмыслить. „Животный мир, в том виде, в котором мы его застали, есть результат определенно направленной эволюции, и стоит расширить поле произвольных вегетативных скрещиваний, и мы получим живые образцы необычных, весьма причудливых существ“. Дошло? Это тебе не восковая спелость исходящей за № 001. И вообще у нас в заповеднике столько новостей! Жаль, что не все ты сможешь оценить как следует. Кстати, когда у тебя будет отпуск? Отвечай сразу.

Кандидат сельскохозяйственных наук Шульгин П.».

Может быть, он и прав? Проклятые бумаги высасывают столько мыслей, которые погибают, попадая грызунам на завтрак. И страшно то, что вся жизнь может пройти в пространстве между шкафом для хранения бумаг и мусорной корзиной. А Паша скоро будет доктором. От него всего можно ожидать. Напористый, дьявол!

Написал ему, что отпуск получу с 1 августа. Проведем его вместе. Это было бы весьма кстати.

* * *

Увы! Я ничего не смог поделать со своим строгим начальником. Он нагрузил на меня такое количество бумаг, что отпуск мой постепенно переполз на декабрь. И скрепя сердце я шмыгал на лыжах в подмосковном доме отдыха и дал себе слово в будущем году обязательно навестить моего друга. Заявление об отпуске подал уже в апреле с учетом коэффициента сползания. А от Павла ни слуху ни духу. Только в мае он разразился небольшим посланием.

«Портфель из телячьей кожи!

Спрашивал я тебя как-то о струтиомимусе. Знаешь ли ты, мол, что это такое? Объясняю: в меловом периоде мезозойской эры существовал такой предок современного страуса. Не смущайся, от него нас отделяют каких-нибудь тридцать пять миллионов лет. Это странный длинноногий бегун с сильным хвостом. Он уже беззуб и имеет ороговелый клюв. Короткие остатки передних ног, которыми он еще умел хватать пищу. Эта крошка достигала шестиметрового роста. Питались струтиомимусы черт знает чем: травой, яйцами птиц и мелкими животными.

Путем сложной гибридизации мы получили нечто похожее. Птенец растет не по дням, а по часам. И всю нашу птицу он, мерзавец, перетоптал своими ножищами. Вспоминаю „Остров эпиорниса“ Г. Уэллса. Но наш милый птенчик даст уэллсовскому выродку сто очков вперед. Если ты, наконец, соизволишь прибыть в наши края, будет на что посмотреть. Проклятый птенец страшно не любит желтого цвета. Прошел я как-то а желтых трусах около вольера, так он готов был от ярости проволочную сетку сокрушить.

Приезжай. Жду».

Хороши шуточки! Струтиомимус! Всю литературу перерыл, но, к сожалению, о нем почти ничего не сказано. Но взрослой эта птица, вероятно, производила дикое впечатление. И бегала чуть ли не со скоростью курьерского поезда. Но летать не могла. Приручить ее будет не так легко, но зато какие перспективы! Павлу определенно повезло. Эх, почему я не зоолог?

А мой отпуск, как я и предполагал, переполз уже два раза, но август будет моим, чего бы это мне ни стоило.

В июле я заготовил категорическое заявление своему начальнику Глебу Борисовичу, старому, лысому холостяку, великолепному работнику и неисправимому педанту. Он пришел, как всегда, минута в минуту, снял пенсне и стал протирать его. В эту минуту я и подсунул ему свою реляцию. Он водрузил пенсне, молча прочел и отодвинул заявление жестом, которым отгоняют муху. Я снова подвинул заявление ему под нос. Он вскинул голову, посмотрел строго, но я приложил руку к сердцу, а жест сей означает: хоть зарежьте — не отстану. Он вздохнул, вынул ручку и размашисто начертал: «С 20 июля считать в отпуске».