Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века

В зимнее время телега заменялась низкими широкими санями — плоской площадкой-платформой на полозьях. Места для извозчика не было ни на телеге, ни на санях. Он помещался на передней части транспорта, где-нибудь и как-нибудь, или шел рядом с телегой или санями.

Для перевозки льда с Невы, где его заготовляли равными большими брусками («кабанами»), были особые сани — узкие и длинные. На такие сани бруски льда клались поперек.

Для перевозки длинных предметов (досок, бревен, труб, полосового железа) передняя пара колес снималась со шкворня и передвигалась к передней части груза, который крепко привязывался к этому передку. Задняя пара колес вместе с площадкой отводилась на конец груза, где он также привязывался веревкой.

На дуге, выкрашенной более бледной краской, был написан другой, более яркой краской, адрес извозопромышленника. Надпись эта делалась более крупными буквами во всю ширь дуги и была хорошо видна даже на дальнем расстоянии. Это была, своего рода, реклама. Добросовестным исполнением поручений и указаний лица или учреждения, нанявшего транспорт, извозчик как бы поддерживал честь той фирмы, у которой находился на службе. Номерной знак прибивался с левой стороны дуги.

Ломовой извозчик был одет в серый рабочий костюм. Брюки были заправлены в русские сапоги. На голове — картуз. Но что особенно бросалось в глаза в одежде ломового извозчика, — это традиционная жилетка, которую извозчик носил поверх рабочего костюма. А жилетка эта была с претензией на какую-то эффектность. Она была из красного сукна, обшита золотой тесьмой, а по бортам — золотые пуговицы. Работа ломового извозчика была грязная, поэтому и одежда его не отличалась чистотой, в том числе и традиционная жилетка носила иногда такие следы загрязнения, что в ней с трудом можно было разглядеть и красный цвет материи и золото тесьмы и пуговиц. В зимнее время серый рабочий костюм заменялся серым ватником.

Ломовой извозчик был одновременно и крючником. Он не только перевозил груз, но и грузил его на телегу или сани, а также сгружал по прибытии на место доставки. Для этой цели у него всегда был за поясом крюк с короткой веревкой.

Некоторые извозчики не лишены были чувства «эстетики». Они украшали гриву и даже хвост лошади ленточками и цветными тряпочками^[209].

Ломовой транспорт обслуживался битюгом. Битюг — русская рабочая лошадь крупной породы, сильная, с крепкими ногами и большими густыми космами у копыт. Однако, как ни сильна была лошадь, силы ее имели какой-то предел. Но с этим не всегда считались. С целью побольше заработать, лошадь иногда загружали так, что она с большим трудом тащила тяжелую кладь, выбиваясь из сил. Кстати сказать, у ломового извозчика кнута не было, он подгонял лошадь концами вожжей. Особенно тяжело было лошади тащить груз на санях во время распутицы, когда от внезапной оттепели снег таял, обнажая булыжник мостовой. Вот по этому-то булыжнику, вместо снега, несчастная лошадь тащила огромные сани с тяжелым грузом. Лошадь, взмыленная, с горящими глазами, выбившись из сил, вставала. Извозчик не знал, что делать. Наконец извозчик, выведенный из терпения, начинал беспощадно хлестать лошадь вожжами, и если это не помогало — бить ногой лошадь в живот. Собиралась толпа. Возмущенные люди старались образумить обезумевшего извозчика. Особенно, конечно, старались сердобольные женщины. Извозчику угрожали составлением протокола. Звали городового. Тут же находились члены «Общества покровительства животным от жестокого обращения». От всех этих угроз извозчик свирепел еще больше и, ругая самой нецензурной бранью толпу, продолжал свою расправу с лошадью, которая с помощью нескольких мужчин трогала с места, но, проехав минут 10–15 опять останавливалась. Расправа с лошадью повторялась. Такие дикие сцены в дни распутицы повторялись очень часто.

Ломовые извозчики любили выпить. Если за легковыми извозчиками такой привычки не водилось, за некоторыми исключениями, конечно, то у ломовых это было неизбежной потребностью. Возможно, что это объяснялось более тяжелой работой ломовых извозчиков. Зайдя в «казенку» (так называлась казенная винная лавка, торговавшая водкой), извозчик покупал «мерзавчика» (1/8 бутылки) и, зайдя за ворота ближайшего дома, выбив пробку ударом правой руки по дну бутылки, выпивал водку прямо из горлышка. Кусок хлеба и соленый огурец служили закуской. В зимнее время, особенно в морозные дни, к «мерзавчику» прикладывались чаще, летом — реже. Это и понятно. Здоровый, крепкий, физически сильный ломовой извозчик от «мерзавчика», конечно, не пьянел, но энергия поднималась, настроение повышалось. Можно было работать дальше — дело не страдало. Пьяных извозчиков не встречалось. Но пристрастие к «мерзавчику» сильно било по карману извозчика, сокращая и без того скудный его заработок.

По выполнении поручения, помимо обусловленной платы, извозчик получал на «чай» от лица, нанявшего транспорт. Так было принято.