Мимикрия пустоте

Следующие дни представились более жизнеутверждающими. Несмотря на все так же палящее августовское солнце, неприятных случаев больше не происходило, равно как и нападения гнетущего чувства взросления. Орленок часто забегал к дяде Якову, то помогая ему с работой, то слушая бесконечные истории о торговых путешествиях – в том числе про дорогу до самого Якутска!

К пятнице ярмарка развернулась в полную силу, и всюду наблюдись многочисленные балаганы, оживленные торги и довольные лица. Лоточники больше не ходили со сбитнем – ему на замену пришло холодное пиво. Город N превратился в нелестно описываемую одним индийским британцем ярмарку: всюду играла жизнерадостная музыка, люди ели и пили безо всякой меры, влюблялись и изменяли, курили и дрались, и, конечно же, плясали! И все же, вынужден напомнить, что наша ярмарка приходилась в размерах меньших, и оттого до масштабов непомерного тщеславия окружной город, заброшенный в недра отечества, не разрастался.

Время наконец не тянулось, оно бежало. Бежало с трудом, полутактом в ожидании обещанного цирка, но Женя не взыскивал большего: он горел предвкушением и готовился к абсолютной схожести ближайшей недели. Казалось, ничего существенного в происходящем не поменяется.

Однако так продолжалось ровно до одного судьбоносного знакомства.

IV

В воскресенье, сразу же после получения авизо о направлении в другой населенный пункт, предусмотрительно за день до официального приезда цирковой труппы, в город N, истратив безосновательно высокую сумму собственных сбережений, на почтовых прибыла одна из главных ее знаменитостей – клоун, широко известный в простирающихся далеко за границы Российской Империи частях света под вычурным сценическим псевдонимом Мосье Жорж Август. Обычно используемое для обращения к мужчинам «мосье» для Жоржа являлось обязательной частью образа, в следствии чего во всех бумагах обязательно черкалось исключительно с прописной буквы.

Здесь, дорогой читатель, ваш покорный слуга позволит себе наглость забежать немного вперед и обратит внимание на нежелание Жоржа выдавать свои настоящее имя и фамилию. Будучи по отношению к своим персонажам человеком бессовестным, а также принимая к сведению невозможность клоуна к сему моменту поделиться какой-либо информацией, автор позволит себе закрыть глаза на пока что непонятное для вас желание оставаться инкогнито и взять на себя смелость отметить – в первую очередь для собственного удобства – престранную, но одновременно вызывающую чувство оказанной дани памяти, фамилию, звучавшую никак иначе, как Эдвардс.

Испугавшись в раннем детстве глупого страха однажды перестать пролезать через дверные проемы, маленький Жорж собрался всем телом и с тех пор старательно поддерживал его в компактном состоянии. У мальчика здорово получалось и к взрослой жизни он подошел в росте, равном примерно шестидесяти четырем дюймам. Глубоко посаженные карие глаза, нос картошкой при прочей остроте в чертах лица, слегка оттопыренные уши, высокий лоб и абсолютное отсутствие волос на физиономии удивительным образом создавали броскую завершенную внешность, не вызывающую какого-либо отторжения.

Особое чувство гордости Эдвардсу приносили уложенные гнездом кудрявые волосы – голова была единственным местом, где им удалось прочно обосноваться. В дальнейшем сие достоинство не раз становилось камнем преткновения, и апогей нелепых скандалов пришелся на пору цирковых выступлений. Поначалу между Жоржем и антрепренером возникла настоящая неприязнь на почве волос! О, человек, не перестанешь удивлять ты своей глупостью, доводящей обычные жизненные ситуации до тяжелых случаев психического расстройства. Жаркие споры вокруг такого, казалось бы, простого вопроса продолжались несколько месяцев, но вскоре директору цирка бессмысленные на его взгляд толки надоели, и он поставил жесткий ультиматум. Клоуну предоставили ограниченный выбор, требующий либо окрашивания собственных волос в пагубный для них уродливо зеленый, либо использования схожего с приведенными характеристиками парика. Тогда решение не заставило себя долго ждать, и с тех пор каждое выступление Эдвардсу приходилось прятать единственную гордость под вопиющей безобразностью едкого цвета.

Вместе с тем не только необычная внешность отличала клоуна от остальных – сама его манера существовать, казалось, вытекала из профессиональных обязанностей. Жорж обладал от природы смешной походкой, при которой каждый шаг получался слегка в припрыжку, от чего в процессе передвижения клоун несколько походил на сжимающуюся и разжимающуюся пружину. Вторая особенность заключалась в активном использовании развитых мимики и жестов, отпускающих руки клоуна в самостоятельную жизнь. Несмотря на внутреннюю смятенность многих от странного поведения Эдвардса, сам он все же находил свои привычки скорее талантом, ведь нужда в гиперболизированном притворстве отпадала сама собой.