Мимо течет Дунай: Современная австрийская новелла

Говорят, он даже кричал: «Господа! Пусть конъюнктура не затуманивает вам мозги! Наступил полдень, а в полдень на нашем юге нет тумана! Я еще вдолблю это в ваши головы!..» Говоря так, он отнюдь не собирался что-то вдалбливать им, этим господам. Он знал и знает о протекционных пошлинах, он наживается на этом наравне с ними (и не только после встречи на Брюссельской международной выставке), он лишь вынуждает их к незначительному снижению цен. Этого он хотел, этого он добился, и точка.

Наш синьор Болаффия неуловим. Он нигде и везде. Существующие порядки на его стороне. Ха-ха, болтают о подставных лицах, о попытках уклониться от налогов. Это смешно, и Болаффия, который редко смеется, на этот раз ухмыляется: «Как это только «попытки»? Разве я подал в отставку?..» Его худое смуглое лицо насмешливо вытягивается. «Намотайте себе на ус! Только возможное вводит в искушение, — говорит он. — А кто не поддается искушению?» А потом, после двух-трех затяжек сигарой: «Я еще никогда не упускал возможности. Ограничиваться рамками возможного — вот что действительно невозможно. Это красовалось бы на моем гербе, будь у меня герб. Capito?[9]»

«У нас у обоих нет герба», — якобы ответил ему на это ссудивший ему когда-то деньги миланский финансист Никколо Горетта после того, как Фабиано ему изменил. «Ваша кредитоспособность известна. Когда инсценируют слияние фирм — дело добром не кончится, синьор». — «Va bene,[10] — ответил Болаффия. — Кому, как не вам, знать лучше, Коло, ведь вы объединили в тресты десяток торговых фирм, разумеется на бумаге, как мы оба помним. Сколько же вам перепало как маклеру за то, что вы обошли закон о налогах? Уже не помните? Забыли? Так я могу освежить вашу память». — «Ну, это вам надо еще доказать, дорогой мой. А ваши собственные манипуляции вопиют к небу о возмездии. Болаффия, вы наносите ущерб государству». — «Откуда вы это взяли? У нас в Италии есть законы. Объединение руководства не есть слияние. У меня все в порядке, Коло. Обо мне не беспокойся, buona notte».[11] — «Прошу мне не «тыкать». Глава концерна тоже должен соблюдать приличия». — «Браво, теперь вы мне гораздо больше нравитесь, Горетта. Мы друг друга поняли. И на этот раз. Чао».

II

Нашей зальцбургской спутнице Аннунциате хотелось купить для дочурки Лизелотты небольшой набор кукол. «И чтобы одеты в шелк и бархат», — просила девочка. Достойные внимания изделия этого художественного ремесла мы заметили при первом посещении Сан-Ремо в переулке старого квартала Пиньи. Я слышал, что Пинья выглядит, как Касба в Алжире. Так ли это, не знаю. Могу лишь утверждать, что на нее очень похожа Бастия на Корсике. Без всякого перехода, сразу кончается старый город тринадцатого века и возникает в избытке зарешеченный город двадцатого — город пальм, мимоз и эвкалиптов. Тут за оградами стоят замки, виллы и приморские дворцы лишенной национальных признаков местной знати. Что общего между обоими столетиями, тринадцатым и двадцатым? Крестовые походы, торговые прибыли, военная истерия.

Было время, когда, спасаясь от трескучих русских морозов, эту «цветущую Ривьеру» ежегодно посещали высокопоставленные гости. Здесь обычно проводила зиму в кругу друзей последняя царица. Ее предшественнице Сан-Ремо обязан красивой улицей, получившей название «Аллея императрицы». С тех пор здесь среди пальм и буйно разросшихся виноградных лоз стоит православная церковь с луковичными главками, которые прежде (что особенно подчеркивают местные жители) были великолепно позолочены. В то же время недалеко отсюда, близ моста Сан-Луиджи, по соседству с французской границей, всемирно известный русский хирург Сергей Воронов, владелец усиленно посещаемого теперь «Кастелло Воронова», в саду, полном обезьян, проводил опыты по пересадке половых желез, стремясь разгадать тайну вечной молодости. Но ее величество Александра Федоровна, быстро состарившись, по-видимому, предпочитала общению с шимпанзе игру в куклы, что тоже действует в своем роде «омолаживающе» и даже способно обеспечить охранную грамоту вечного детства: возврат к невинности…

Восставшие рабочие Петрограда не признали охранной грамоты. Они не прельстились блестками и мишурой. У них под рукой были пробные камни потверже для проверки вины и невинности. Партизаны-антифашисты из Лигурии, правнуки и лучшие ученики Гарибальди, так же мало церемонились с царскими безделушками в Сан-Ремо в 1945 году, как и красногвардейцы в Царском Селе в 1917-м. Царство фей упаковали в ящики и разослали по детским домам. И там и тут. Тем не менее самые искусно выполненные куклы, самые послушные марионетки, персонажи китайского театра теней, матерчатые фигурки, говорят, попали в Царское Село из Сан-Ремо… в качестве зимних трофеев из благодатного края, где зимы не бывает.

III

Что же дальше? В тот день мы осматривали расположенные в субтропических парках памятники и места боев. Достопримечательности тут повсюду.