Мимо течет Дунай: Современная австрийская новелла

Справедливости ради заметим, что Андреас Богумил Таран казался рожденным для военной службы не только благодаря своему имени. Знаменитый генерал Махаель Ратислав Пушке приходился ему дедушкой по матери, статуя генерала еще при его жизни была воздвигнута на бульваре перед ратушей нашей гордой столицы, а ведь всем известно, что это выпало на долю не очень многим генералам. Скажем прямо: ни одному. В левой руке наш бронзовый генерал держит металлическую карту — поистине достойный образец искусства наших литейщиков, — правой указует вдаль. Этот повелительный жест исполнен такой страсти, что буквально ощущаешь, как невидимые полчища всадников несутся в указанном направлении. Генерал указывает на юг, там лежат некие области, которые пятьсот лет назад мы вынуждены были отдать соседней державе; генерал, конечно, отвоевал бы их обратно, будь военное счастье несколько благосклоннее к нему. Злые языки утверждают, будто он не заслужил памятника, ибо как полководец всегда действовал безуспешно и проиграл все сражения, но они забывают, что главное — не выигрывать сражения, а давать их, и это наш генерал, видит бог, всегда делал. Кроме того, в течение пятидесяти лет он верой и правдой служил трем различным правительствам, защищая тех, кому на этот раз повиновался, от противников, пытавшихся устроить переворот. А когда эти противники все-таки одерживали победу, он тотчас же предлагал им свои услуги, чтобы, как он любил говорить, «предотвратить наихудшее». Поистине героические решения — они сделали его как бы живым воплощением беспристрастного, готового к жертвам солдата и принесли ему статую. Выйдя на пенсию, он написал мемуары, а также труд «Наступление и оборона», который приобрел мировую известность. Гениальное изречение: «Хочешь успешно обороняться, атакуй первым, атакуй неожиданно!» — вышло из-под его пера.

Быть внуком такого человека — это уже само по себе значит нести определенную ответственность или, правильнее будет сказать, это налагает определенные обязательства. Когда такой дедушка дарит своему внуку к третьему дню рождения великолепный набор оловянных солдатиков, не может быть сомнений в том, как сложится дальнейшая карьера бравого потомка.

Итак, Андреас Богумил Таран уже в трехлетнем возрасте играл с оловянными солдатиками. Он выстраивал их в шеренгу и стрелял по ним маленькими стальными шариками, коими в наш индустриальный век дети играют в камушки. Во время этих упражнений в стрельбе маленький Андреас Таран развил в себе меткость, вселявшую, и не без основания, большие надежды.

Однажды он мирно лежал на полу, расстреливая стальными шариками одного оловянного солдатика за другим, как вдруг все его мишени с шумом опрокинулись. Дедушке, который, расставив ноги, стоял позади внука и наблюдал за игрой, показалось слишком долгим расстреливать каждого десятого, и в припадке нетерпения или ярости он замахнулся палкой и с силой стукнул по прекрасным пестрым фигуркам — они разлетелись во все стороны. Старик разразился безумным смехом и прокричал:

— Вот как это делается!

Его рука слегка дрожала даже в обычном состоянии, и тяжелая палка набила изрядную шишку на угловатом затылке внука. Мальчик расплакался.

Во время процесса, который устроили над Богумилом Тараном из-за событий «кровавого пикника», (так прозвали тот день бульварные журналисты), знаменитый психиатр, выступавший в качестве эксперта, упомянул и об этом детском переживании Богумила. Он представил в своей речи, обильно нашпигованной терминами, как яростный приступ деда вызвал у мальчика сильный шок. Этот шок привел в свою очередь к травме, которая вызывала все большее напряжение и ждала только своего часа, чтобы в один прекрасный день разрядиться взрывом. Я нахожу эти псевдонаучные попытки оправдать действия Андреаса Богумила смешными и бессмысленными. Да и нуждаются ли вообще поступки Богумила Тарана в защите? Он имел право и основания действовать так, как действовал. Но я забегаю вперед. Вернемся к последовательному изложению событий.

Андреас Богумил Таран был, как сказано, солдатом по призванию и вдохновению. Упражнения на учебном плацу были для него не бессмысленной муштрой, а средством, с помощью которого он учился в совершенстве владеть своим телом. Не зря этот учебный предмет называют «физической закалкой». И в марше по пересеченной местности, и на занятиях в классе он всегда был впереди. Когда искали добровольцев для выполнения особых заданий, он неизменно вызывался первым. Он, так сказать, оставался на сверхурочные часы, чтобы лучше овладеть ремеслом. Он ни в коей мере не собирался избрать карьеру профессионального военного, просто он всерьез относился к военному обучению, которое, смею утверждать, является почетной обязанностью гражданина.