Мимолётное влечение (СИ)

— Ты знал, — вздохнув, Ковалёв упёрся указательным пальцем в мою грудь. — Зна-а-ал, как она мне нравится. И всё равно позволил ей в себя влюбиться.

Так вот в чём была проблема. Игорь решил выяснить со мной отношения, как с мужчиной, а не как с другом или подчинённым. Видимо, я ещё не окончательно отрезвел, раз не смог понять очевидного.

— Давай мы поговорим, когда ты протрезвеешь, — попытался его успокоить. — Всё равно пока бесполезно тебе что-то объяснять.

— «Бесполезно»? — усмехнулся Ковалёв. — Отвечай сейчас! Пока я здесь… — его явно стало подташнивать.

— Да, я всё знал, — не желая лукавить, ответил я. — Поэтому первое время пытался держаться от неё на расстоянии.

— Так что же мешало и дальше это делать? — Игорь тяжело смотрел на меня, пытаясь подавить. Но за время нашего знакомства я научился выдерживать любой его взгляд. — Продолжал бы играть роль злого шефа, постепенно выедая её своими упрёками.

— Нет, сейчас этот разговор точно ни к чему не приведёт, — попытавшись перехватить друга за плечи, сказал я. — Давай ты поспишь, а завтра мы всё обсудим.

— Что, если я полюбил Лиду? — неожиданно грустно спросил Ковалёв. — Что, если я хочу, чтобы она была со мной?

— В этом случае я могу лишь попросить у тебя прощения…

— За что? — он позвонил обхватить его за талию. — За что ты хочешь попросить прощения, несносный паршивец?

— За то, что тоже полюбил…

Ещё несколько дней назад я боялся признаться себе в чувствах, которые постепенно стали зарождаться в сердце. Мне казалось, после Алёны, я никогда не смогу вновь кому-то открыться — никогда не смогу испытать искреннюю и чистую любовь.

Но рядом с Лидой я не заметил, как медленно стал ей открываться.

Впервые я поймал себя на мысли, что она смогла заинтересовать меня ночью в ресторане. Тогда уставшая Лида осталась на кухне, лишь бы приготовить заготовки к следующему дню.

Мне казалось, что работа в ресторане для неё не больше, чем развлечение — желание закрутить роман с Ковалёвым, охотницы на которого часто устраивались на мою кухню.

Но как же было приятно ошибаться.

С того момента прошло так много времени, что сейчас я с уверенностью мог сказать, что действительно полюбил Лиду. И хотел провести с ней всю оставшуюся свою жизнь.

— Не будет она с тобой счастлива… — обречённо сказал Игорь, когда я дотащил его до дивана. — Вы совершенно разные. Совершенно! Она яркий цветок с летнего тёплого поля, а ты глыба льда, которая не сможет оттаять, даже если начнётся глобальное потепление…

— Думаешь, я послушаю тебя?! — вздохнул, сев рядом с ним. — Слова человека, которому отказала девушка, ушедшая ко мне для меня пустой звук. Даже если этот человек является моим другом…

— Ты всё ещё думаешь, что мы друзья? — он перевёл на меня взгляд.

— Да, — уверенно ответил. — Ты один из самых близких мне людей. И я уверен, что рано или поздно ты не только примешь наши с ней отношения, но и дашь благословение… Ведь я твой друг.

Что бы ни произошло, я дорожил Игорем. Он был одним из немногих, кто прошёл со мной весь жизненный путь.

— Не думаю, — откинувшись на спинку дивана, Ковалёв усмехнулся. — Я никогда тебе этого не прощу.

В этот момент его резко затошнило. Переживая, что мерзавец может испортить мой дорогущий диван, я буквально потащил его в туалет.

Надо ли говорить, что вся оставшаяся ночь прошла под пьяные стоны и попытки уложить их источник в кровать?

Но даже это не могло испортить моего настроения. Ведь с завтрашнего дня я планировал начать новую, счастливую жизнь.

Глава 32

— Может, всё отменим? — спросил Марк, когда после работы мы заехали в цветочный, чтобы купить маме её любимые герберы. — Что-то я переживаю…

— Ты серьёзно?! — нахмурилась я, недовольно посмотрев на Гранина.

— Конечно же, нет, — он довольно улыбнулся, ласково обняв меня за талию. — Это шутка. Я просто решил разрядить обстановку. Ты слишком сурова сегодня.

Пока нервное напряжение игрой с кишечником сводило меня с ума, Марк веселился. Казалось, он совершенно не волнуется из-за предстоящего разговора, не боится, что, узнав правду, мама будет против наших отношений.

И когда я поняла это, внезапная злость распалила меня. Слегка замахнувшись, играя, я медленно опустила ладонь на колючую щеку и с нежностью погладила её.

— Я не суровая, — натянуто улыбнулась. — Просто нервничаю… Как бы ты ни понравился им, всё, может, измениться, когда они узнают правду.

— И что же изменится? — поджал губы Марк. — Разве не прекрасно, что я нашёлся? У тебя будет муж, у Валентины Павловны — зять, а у Милы — папа. Мне кажется, все будут только в плюсе.

— Это ты думаешь так… — вздохнула. — Когда мама узнала о беременности, она хотела придушить тебя домашним полотенцем. И, поверь, если бы ты тогда был рядом и не женился, угрозы могли воплотиться в жизнь.

К сожалению, я не шутила. Мама даже намеревалась пойти к Никите, заставив его взять ответственность за моего ребёнка. Но в последний момент я успела остановить её, признавшись в том, что изменила ему в отпуске.

Хотя фактически это не было изменой — в тот момент с уже расстались.