Минас (СИ)

На Минаса с неприятным интересом уставилась четвёрка «сокурсников». Оценив, что фраза услышана, один из них ухмыльнулся, но Минас просто вернулся к своей работе. Зрители зашушукались.

- Слыш? Ты напиздЕл значит? Слыш, мелкий, я с тобой грю!

Пришлось разогнуться и вопросительно посмотреть.

- Хули гнал, что из патрициев?

- Патрициат – это элита государственной администрации. Военная элита называется центуриат.

- Да мне срать!

- Зря. Тебе стоит больше внимания уделять готэксу, поскольку здесь это основной язык.

- Самый умный штоль?

Минас отчётливо устал. Отец предупреждал, что так будет. Он говорил: «На войне ты знаешь, что тебя могут убить, унизить или покалечить. Ты готов сопротивляться, ты готов принимать испытания. А потом ты решаешь, что война кончилась. Но понимаешь, что угрозы изменились, но их не стало меньше. В этот момент сохранять благоразумие и самообладание труднее, чем под огнём».

Парням надоело ждать ответа.

- Зырь, как шурует! Э, цЫнтурЁныш, а вас там всех учат на поломоек?

- Где? – спросил Минас, снова разгибаясь.

- Чо?

- Где «там»?

- О, тупой! – парень гоготнул, а поняв, что Минас равнодушно смотрит на него, всё ещё ожидая ответа, решил сменить тему. Он демонстративно сплюнул и указал на плевок пальцем:

- Давай! Тряпку в зубы, и чтоб тут чисто было.

Я могу сохранять самообладание, но не хочу. Я устал.

Стойка оказалась совсем рядом, выронить тряпку и неспешно взяться за рукоять было делом полусекунды.

- Меня учили, что если чьё-то поведение мне не нравится, я могу вызвать этого человека на поединок.

Четверо дружно заржали.

- Меня учили, что если кто-то слишком труслив, чтобы принять вызов, он не считается человеком. Его можно бить, как любую нашкодившую скотину.

- Тупоой! – констатировал самый говорливый, и все четверо дружно посмотрели на висящий в углу зала пикт-регистратор. – Я те ничо не сделал, а ты на меня с палкой?

- Капитан, вы сказали следить... Новый парень опять напрашивается. Во втором зале.

- Да, вижу. Вы правильно известили меня, сержант.

Минас тоже оглянулся на пиктор. Потом снова на парней. И сказал:

- Не ебёт, – понимая, что копирует не только слово, но и интонацию Рослого. Прости, мама, я обязательно вымою рот с мылом. Потом. А сейчас я просто устал.

- Можешь попросить о помощи остальных. У тебя есть секунды три-четыре, пока я иду.

И Минас пошёл к противнику, прихрамывая, на ходу поднимая меч.

- Ты, бля, урод ебанувшийся!

Меч свистнул в сторону говорившего. Дистанция была больше контактной, а замах – слишком широким. Нелепый показушный финт, отец бы час за такое отчитывал.Но это оказалось недостающей каплей. Увесистой каплей, подкрепленной образом уходящего с середины тренировки Илинго.

- ХренАсе! Он реально съехал!

- Слыш, мудила! Ходи осторожно, понял?

Они все слабоумные, думал Минас, глядя в опустевший коридор. В тюремном блоке, или в кадетском, но парни с Илимана почти всегда ведут себя, как идиоты.

Мальчик пинками пригнал брошенную тряпку и затёр плевок. Ну и всё, здесь достаточно чисто.

Минас поднял меч и начал движение. Без сержанта, который сам не знает, чего хочет. Без другого сержанта, который жалеет, а не помогает учиться. Без нудного повторения азбучных упражнений. Без хихикающей шеренги за спиной.

Минас танцевал с мечом до тех пор, пока короткая немелодичная трель из динамиков по всему блоку не возвестила скорый отбой. Пришлось вернуть меч на стойку, утолкать на место ветошь (проверять уборку так никто и не пришёл. Ладно, значит просто отчитаюсь на вахте) и идти к жилым комнатам.

Впереди слышалось движение, но коридор, ведущий к залам был пуст. Минас завернул за угол, и перед глазами мелькнуло.

На голову упала кадетская форменная куртка, её края попытались стянуть сзади. Удар в грудь был не слишком болезненным, но заставил шатнуться назад. Минас успел нащупать спиной стену, попутно впечатав в неё держащего куртку противника, несколько раз слепо отмахнулся и почти выпутался. Но потом пинок в повреждённое колено заставил согнуться от боли, на спину тут же кто-то прыгнул, а когда Минас упал, один из нападавших животом навалился ему на голову и плечи.

Так его не били ещё никогда. Даже охрана с дубинками. Всегда была возможность оставаться на ногах и хоть как-то контролировать, парировать, амортизировать удары. Просто видеть противника, оказывается, тоже очень ценно. Умом Минас даже понимал, что лучшее сейчас – свернуться в клубок и защищать внутренние органы, но ничего не мог с собой поделать. Полузадушенный и слепой, он ожесточённо брыкался, ликуя каждый раз, когда рука или нога с силой вбивались в живое. Но удары, перемежаемые тихой руганью и сопением, сыпались со всех сторон и Минас уже отчётливо «плыл», теряя ощущение тела.

А потом был ещё один удар, пришедшийся по Минасу лишь вскользь, слегка ободрав спину. Судя по воплю и мгновенно образовавшейся свободе, нападавшим досталось сильнее.