Минер

Мы со злорадством подумали, что если Рыжий надеется на всегдашнюю встречу с нашей стороны, то глубоко ошибается. Сегодня ему придется обойтись без приветствий…

И только мы успели обсудить этот вопрос — дверь кают-компании снова распахнулась, на этот раз рывком, и, пренебрегая установленной формой доклада, дежурный выпалил:

— Мины, товарищ Майор! Разрешите доложить…

Минер резко отодвинулся от стола.

— Где?

— Прошу прощения: мина, одна, на фарватере…

Будет очень верно сказать, что все дальнейшее измерялось секундами, однако именно в такие секунды мозг почему-то регистрирует каждую мелочь, каждую второстепенную деталь…

Выскакивая наружу, Минер буквально грудью ударил дверь. Она грохнулась о стенку коридора, отлетела, захлопываясь. Минер на ходу придержал ее, глянул через плечо:

— Остановите теплоход… — Он произнес это негромким, удивительно ровным голосом.

Дежурный бросился в жилой корпус, на телефон, а мы, похватав одежду, — к причалу.

Минер выбежал в одном кителе, даже без головного убора.

Мы могли бы сократить свой путь, но зачем-то сделали крюк вслед за Минером — мимо склада боеприпасов, — и догнали его почти у береговой полосы. Я хотел отдать ему канадку и шапку, он, обернувшись к нам, резко взмахнул рукой:

— Назад!

Мы невольно остановились. Затем, подчиняясь голосу разума, отступили.

Ветер колол лицо. Под ногами заунывно шуршала поземка.

Минер попытался рывком освободить крепление ялика — это не удалось ему. Тогда он выхватил нож, ударил им раз, другой… и прыгнул за весла. Ялик подняло на встречной волне.

К берегу подбежал запоздавший матрос, но его встретил тот же решительный жест: «Назад!»

Вода была черной, и лишь иногда откуда-то из глубины ее пробивалось зеленоватое мерцание.

Между яликом и причалом ширилась полоса воды.

Подчиненные Минера виновато остановились рядом с нами.

Я передал им канадку Минера и не вдруг сообразил, каким образом оказался у меня в руках еще и бинокль… Можно было подумать, что я опять ждал зрелища. Нет, я автоматически поднял бинокль.

Чтобы весла не срывались на волне, Минер, то и дело оглядываясь на фарватер, погружал их в воду почти до половины.

— Товарищ Майор! — испуганно доложил прибежавший от радиста посыльный. — Радиостанция теплохода не работает на прием! Должно, запрашивают кого…

Посыльный был ни в чем не виноват. Но и не от злости на него прорвалось негодование Майора, когда он резко скомандовал:

— Продолжайте вызов! Вызывайте базу! Вызывайте теплоход! Их надо остановить! Пусть выбросятся на отмель, на камни, но пусть остановятся. — Это была злость на самого себя — злость от бессилия. Мы НИЧЕГО не могли предпринять — нам оставалось только ждать развязки.

Рассыльный исчез, не передохнув от бега, а Майор обернулся к нам.

— Старший Лейтенант! Залп из всех орудий!.. Впрочем, нет, стойте! — Глянул из-под сомкнутых у переносицы бровей. — Не услышат или не поймут… Включить прожектор! Сигнальщик! Стоп теплоходу!

Дважды щелкнул затвор сигнального фонаря и стих. Сигнальщик виновато поглядел вниз на нас, на Майора, потом снова торопливо заработал затвором. Но что проку было сигналить скалам: ни нам теплохода, ни теплоходу нас не увидеть до последней минуты.

Снежную тьму прорезал желтый, в белых мятущихся искрах луч прожектора, скользнул по волнам и замер, остановившись на темной, едва различимой в волнах полусфере. Тяжело колыхаясь, она то одним, то другим боком время от времени показывала из воды свои острые рожки.

Немудрено было вахтенным проглядеть ее даже здесь, на фарватере, почти в двухстах метрах от себя.

Волны поднимали невесомый ялик на самый гребень, швыряли вниз, поворачивали… Несколько раз казалось, что мы больше не увидим его. А он снова взмывал на гребне. И снова падал куда-то.

Я шагнул к Майору.

— Разрешите взять шлюпку? — И скорее почувствовал, чем увидел, Старшего Лейтенанта рядом.

— Нет. Не разрешаю. — Майор даже не взглянул на нас.

Мы, как побитые щенки, отшагнули в сторону. Честно говоря, было даже стыдно за свой демарш: ведь я же прекрасно знал, что все это бесполезно. Но хуже всего было стоять и ждать, скрипя зубами от беспомощности…

Мелькнуло в луче прожектора лицо Минера, чуточку затвердевшее, как всегда в работе. Он был рядом с миной, но всякий раз, когда он пытался поймать ее, набегающая волна отбрасывала ялик назад.

Он рискнул зайти с наветренной стороны… Кто-то ахнул, когда море перебросило ялик через мину.

Здесь-то и увидел я, как, работая одним веслом, Минер выхватил из кармана шнур, сунул в рот капсюль и зубами обжал его на шнуре.

Потом, не выпуская капсюля изо рта, он сделал еще одну попытку сблизиться с миной. Еще одну… Ялик отшвыривало в самый последний момент.

Сигнальщик повторил свое бесполезное «стоп» в десятый или двадцатый раз, когда грохотание волн покрыл нарастающий вой сирены в скалах. Теплоход приближался.

Минер опустил весла в воду, словно успокоился разом.

Крикнуть бы Оборотню: «Что ты так воешь? Бешеный, что ли, в самом деле?!»

Я уже говорил вам: все измерялось секундами… Ну, а в последовательности — это была вечность.