Миниатюрист

Она выглядывает в окно, ощущая, как к горлу подкатывает прилив возбуждения. На баржах обсуждают первые признаки зимнего похолодания, уже знакомая ей торговка рыбой привычно чертыхается. Нелла вспоминает слепого мальчишку, утащившего у нее селедку и державшего ее, точно серебряную стрелу, – с вызовом в ответ на ярость торговки. Сейчас ему на улице, должно быть, зябко. Она сует письмецо в карман, где уже лежит вексель на триста гульденов.

На первом этаже затопали, загомонили во весь голос, не опасаясь быть услышанными. Нелла спускается вниз в надежде что-нибудь стянуть со стола в кухне: булочку, кусок мяса. Но там сидят Корнелия и Отто. Служанка поднимает глаза на нее, остановившуюся у подножия лестницы, в руке у нее недочищенная морковка со свисающей оранжевой стружкой. Рядом Отто натачивает большой нож и штырьки для протыкания орехов. Корнелия ловко начиняет сладостями грецкие орехи, а для этого ей нужны острые инструменты.

Сейчас она грубоватыми толчками шпигует гуся морковкой, и птице остается только порадоваться, что она уже ничего не чувствует. На огне побулькивает варево из лукового сока, масла, кервеля, петрушки и винного уксуса. Со стороны эти двое смотрятся как супружеская пара в сельском доме, готовящая очередной обед. Эта атмосфера деятельной семейной близости отзывается в Нелле болезненным эхом.

– Чего вам? – спрашивает Корнелия. Теперь и Отто поднимает на нее глаза.

– Ты не знаешь, где Марин? – спрашивает Нелла, чтобы как-то завязать разговор.

Корнелия, глянув на Отто, пожимает плечами.

– Ей нездоровится, – поясняет он.

Корнелия бросает морковную стружку в огонь и берет в руки швабру.

– Она снова легла.

– Вы вчера поздно пошли спать? – полуутвердительно говорит Нелла, поглаживая письмецо в кармане юбки.

Они оба с удивлением на нее смотрят.

– С чего вы взяли? – спрашивает Корнелия.

– Я слышала голоса.

Корнелия уставилась на грязную воду в ведре, которая от удара о ее бедро покачивается туда-сюда, точно гигантская монета.

– Я так устаю, что мне не до голосов, – отмахивается она.

Из темноты выходит Дхана и тыкается мордой в Неллину руку, что служанка расценивает как неожиданное проявление нежности.

– Вообще-то, чужих она не жалует.

Нелла уже готова подняться по ступенькам, но ее останавливает оклик.

– Держите! – В протянутой руке Корнелии лежит горячая булочка с куском масла. У Неллы забурчало в желудке. Предложения мира принимают в этом доме весьма неожиданные формы…

– Вы куда-то собираетесь? – спрашивает Отто.

– Хочу прогуляться, – говорит Нелла.

Корнелия с Отто переглядываются.

– Прогуляться? – переспрашивает служанка.

– До Калверстраат.

От удивления Корнелия втыкает швабру в ведро, так что вода плещет через край.

– А вы знаете, где это? – вкрадчиво спрашивает Отто.

Нелла чувствует, как по ее руке потекла струйка масла, что лишь усиливает ее раздражение.

– Как-нибудь найду, – отвечает она. – Я неплохо ориентируюсь.

Отто и Корнелия снова переглядываются.

– Я пойду с вами, – говорит служанка. – Подышу воздухом.

– Это совсем необязательно, Корнелия.

– Вам понадобится теплая накидка, – встревает Отто. – На улице здорово похолодало.

Корнелия уводит Неллу из кухни.

Мирные беседы

Похолодало не так уж сильно, но редкие прохожие на опустевших набережных закрывают лица шерстяными шарфами.

– Господи Исусе. Ну и зима нас ждет. Надо запастись мясом, по крайней мере до марта.

Корнелия берет Неллу под руку, и, прижимаясь друг к дружке, они спешат по улице в сторону центра.

– А почему Отто не пошел с нами? – спрашивает Нелла. И, не дождавшись ответа, с нажимом: – Я же видела, ему не хотелось.

– А вам бы хотелось? Вы же видели эту Лийк ван Кампен. Дома оно привычней. – Корнелия бросает на нее испытующий взгляд. – Многие в городе отдали бы правую руку, чтобы оказаться на вашем месте. Да-да. Иметь мужа, который вас уважает, берет с собой на званые ужины, покупает шелковые платья. У нас это не было принято.

– А любовь?

Корнелия со смехом отмахнулась от слова, как от плохого запаха.

– Так не бывает, чтобы все было хорошо, Петронелла.

– Я знаю. Не надо меня учить.

Какое-то время они идут молча. Нелла ругает себя за несдержанность. Из Корнелии надо вытягивать подробности с мягким простодушием, подчеркивая ее превосходство.

– Корнелия, то, что про него говорят… это правда?

Служанка глядит на нее с подозрением, и атмосфера двух подружек, вырвавшихся из дома, сразу улетучивается.

– О ком? Что говорят?

– Об Отто. Что Йохан его купил.

– Отто был на невольничьем корабле, отплывавшем из Порто-Ново на Суринам. Если бы вы понимали, что это значит, то не говорили бы лишку.

Они идут молча.

– Господин Брандт забрал его с судна и привез сюда.

– А его родители?

Корнелия смотрит перед собой.

– К тому времени они уже умерли. Когда Отто сюда приехал, ему было четырнадцать, а мне десять, и я тоже была в доме новенькая.

Нелла пытается представить себе их детьми, а Марин двадцатилетней, встречающей их на пороге. Отто наверняка был жутко напуганным.

– А сейчас он настоящий джентльмен. Только это не всегда идет ему на пользу.

– Что ты хочешь этим сказать?