Минин и Пожарский. Покоритель Сибири. Великие битвы. Царская коронация

«28 марта, – говорилось в этой грамоте, – приехали в Сергиев монастырь два брата Пушкины. Прислал их к нам для совета боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, чтоб мы послали к вам и все бы православные христиане, соединяясь, промышляли над польскими и литовскими людьми и над теми врагами, которые теперь завели смуту. Соберитесь, государи, в одно место, где Бог благословит, и положите совет благ. Станем просить у Вседержителя, да отвратит свой праведный гнев и даст стаду своему пастыря, пока злые заводцы и ругатели остальным нам, православным христианам, порухи не сделали. Молим вас усердно, поспешите прийти к нам в Троицкий монастырь, чтоб те люди, которые теперь под Москвою, рознью своею не потеряли Большого Каменного города, и острогов-укреплений, и народу».

Но Пожарский, по выражению летописца, многомолебное писание от обители в презрение положил. И он имел на это серьезные основания, хотя и сам давно рвался сердцем к Москве. Он считал невозможным отважиться идти под Москву с малыми силами. Гораздо благоразумнее было не спешить и надежнее обеспечить себя со всех сторон.

7 апреля из Ярославля пошли грамоты по городам. В этих грамотах излагались прошлые и настоящие бедствия Московской земли и ее народа, а затем говорилось: «По всемирному совету пожаловать бы вам, господа, прислать к нам в Ярославль из всяких чинов людей по два и с ними совет свой отписать за своими руками… и прислать к нам в Ярославль денежную казну ратным людям на жалованье»[11].

В Ярославль один за другим приезжали стольники, стряпчие, дворяне, дети боярские и всяких чинов люди и вступали в ополчение; посадские люди привозили денежную казну. Тем не менее, однако, под Москву нельзя еще было предпринять немедленного похода; казачьи шайки бесчинствовали по окрестным городам, заняв Углич и Пошехонье, засев в Антониевом Бежецком монастыре. Шведы стояли в Тихвине. Нельзя было двинуться на юг, оставив в тылу этих врагов.

Против казачьих шаек были отправлены отряды, с успехом окончившие данное им поручение. Князь Мамстрюкович-Черкасский был послан против черкас (малороссийских казаков) в Антониевом монастыре, но изменник Юрий Потемкин-Смольянин, убежав, дал знать черкасам, что на них идет рать, и те, оставив монастырь, бросились к границе. В Кашине князь Мамстрюкович-Черкасский соединился с отрядом князя Лопаты-Пожарского, посланного в Пошехонье и разбившего наголову буйствовавших там казаков. Соединенными силами двинулись они против казаков под Углич и, разбив их, возвратились в Ярославль.

Воевода Наумов с казаками справились легко, отогнали отряды Заруцкого от Переславля. Но гораздо труднее было уладить другое дело – с Новгородом и шведами. Когда со смертью Ляпунова расстроилось первое земское ополчение, Новгород, как мы знаем, отделился от Москвы и отдался под покровительство Швеции. В нем и теперь стоял Делагарди со шведским войском. Князь Дмитрий Михайлович и Козьма начали думать со всей ратью, духовенством и посадскими людьми, как бы земскому делу было прибыльнее, и положили отправить послов в Новгород к митрополиту Исидору, князю Одоевскому и Делагарди. С грамотами отправлен был Степан Татищев с выборными из каждого города по человеку. У митрополита и Одоевского спрашивали, на чем состоялся у них договор со шведами. А к Делагарди писали, что если король шведский даст брата своего на царство и окрестит его в православную христианскую веру, то они рады быть с новгородцами в одном совете. Это было написано для того, говорит летопись, чтоб, когда пойдут под Москву на очищение Московского государства, шведы не пошли воевать поморские города. На самом же деле теперь уже ни у кого не было серьезного желания иметь царем ни шведского, ни польского королевича.

19 мая Татищев возвратился из Новгорода в Ярославль с ответом от митрополита Исидора, Одоевского и Делагарди, что они пришлют в Ярославль послов от всего Новгородского государства. Со своей же стороны, Татищев объявил, что в Новгороде добра ждать нечего.

В начале июня начальники ополчения разослали грамоты по украинским городам, державшимся Псковского вора, Марины и сына ее, с увещанием отставать от ведомого вора и быть в соединении с ними. «Объявляем вам, что 6 июня прислали к нам из-под Москвы князь Дмитрий Трубецкой, Иван Заруцкий и всякие люди повинную грамоту; пишут, что они своровали, целовали крест Псковскому вору, а теперь они сыскали, что это прямой вор, отстали от него и целовали крест впредь другого вора не затевать и быть с нами во всемирном совете».