Министерство мокрых дел

Антон явно взял надо мной шефство. Тщательно оберегал от посягательства со стороны своих институтских товарищей, которые уже успели немного поднабраться и теперь горели желанием поближе познакомиться с телезнаменитостью. Антон отшивал их с бесцеремонностью, право на которую обычно дают только былые совместные студенческие пирушки. На него никто не обижался. Мне показалось, что Антону доставляет немалое удовольствие процесс опеки надо мной. Кажется, и Ольга это заметила. И понимающе улыбнулась.

– Как у вас дела? – спросил я.

– Нормально.

Я заглянул ей в глаза, пытаясь определить, не сердится ли она на меня по-прежнему за тот поцелуй в лифте. Кажется, не сердилась.

– Ничего новенького? – поинтересовался я, имея в виду наши с ней общие проблемы.

Она поняла и поджала губы. Любое напоминание о происшедшем в банке было ей неприятно. К счастью, нас отвлек Антон. Он предложил выпить за меня. Из его длинного тоста я уловил лишь то, что я прихожусь ему, Антону, другом. Упоминая об этом, он явно вырастал в собственных глазах. И опять Ольга улыбнулась. Я не ошибался по поводу нее. Они с мужем очень разные. Ольга выглядит много моложе, но она мудрее. Взрослее душой. Он, несмотря на свои морщины, бороду и признаки ранней седины, – мальчишка против нее. Потому, наверное, она и тянулась к Жихареву. Тот тоже бывает легок и беззаботен, но все же добился гораздо большего. Он ближе Ольге, чем Антон.

А о Жихареве здесь, как оказалось, уже успели поговорить. Я обнаружил это очень скоро. Уловил обрывок разговора двух женщин, сидевших по левую руку от меня.

– Каждый сейчас зарабатывает на жизнь по-своему, – сказала одна.

– Да, – согласилась другая. – Такие времена. Прежде сидел бы он на ста сорока рублях, и никаких тебе мебельных салонов и ограблений банков.

– Кто бы мог подумать. Учились вместе и не знали, кому какая выпадет судьба.

Я посмотрел на сидевшую напротив Ольгу. Она опустила глаза и покусывала губы. Было видно, как ей сейчас тяжело.

На крохотном пятачке посредине зала уже кружились первые пары.

– Потанцуем? – предложил я Ольге.

Она с готовностью согласилась. На все была готова, только бы уйти из-за стола, где плелись эти ужасные разговоры. Мы вошли в круг танцующих. Я приобнял Ольгу. Привлек ее к себе ближе, чем следовало бы. Она не отстранилась.

– Как ужасно! – сказала едва слышно. – Все эти пересуды…

– Они осуждают Константина?

– А вы не осуждаете? – внезапно полыхнула она взором.

Это было для меня полной неожиданностью. Я даже замедлил движение в танце. А вспышка в Ольгиных глазах уже погасла. Что это было? Я так и не понял.

– Отвлекитесь от этого хотя бы на сегодняшний день, – предложил я.

– Не могу.

– А, по-моему, здесь очень мило, – проявил я упрямство.

Ольга невесело улыбнулась в ответ. Она будет мыслить так, как сама считает нужным. И никому ее не переубедить. Так следовало понимать.

– Вы удивлены этим приглашением? – вдруг спросила она.

– Если честно, да.

– Это задумка Антона.

– Но зачем?

– А вы не догадываетесь? – улыбнулась. – Вы никогда не думали о том, что такое встречи выпускников? Это не просто желание вспомнить юность. Это отчет о проделанной работе.

– О достижениях в жизни, да?

– Да.

– И я, следовательно, достижение Антона?

– Угадали. Больше ему в этой жизни похвастать нечем.

Я поймал ее взгляд и неожиданно обнаружил в том взгляде веселый испытующий интерес. «Что скажешь на это? – как бы спрашивала она меня. – Тебя используют, дружище, и как ты на все это будешь в конце концов реагировать?» Она действительно была мудрой и знала цену людям. Сейчас вот, похоже, определяла цену мне. У меня не слишком богатый опыт общения с женщинами, но одно правило я успел усвоить четко: с умными женщинами не юли и не сюсюкай.

– Я приехал сюда из-за тебя, – сказал я.

Я обнимал ее и сквозь тончайшую материю платья чувствовал ее манящее теплое гибкое тело. Ни она клеточка в ней не дрогнула, иначе я бы это уловил. Только опустила ресницы, отгородившись от меня.

– Все время думаю о тебе, – сказал я. – Это какое-то наваждение.

Какая-то теплота поднималась во мне. Когда она доберется до моей головы, я буду готов на любые глупости. Ольга что-то, наверное, уловила.

– Ты же знаешь, что это невозможно, – сказала она.

– Почему?

Она подняла наконец глаза.

– Если общая судьба начинается с чего-то неприятного, впереди, как правило, нет ничего, кроме проблем и несчастий.

– Но это же чушь! – вскинулся я. – Жизнь такая, какой ее строят сами люди!

– Прости меня. Я сейчас не готова ничего ни с кем строить.

Я ее понимал. Если вы пережили сильный шок, все чувства в вас умирают на время. И надо ждать, пока все вернется вновь.

– Я буду ждать, – пообещал я. – Столько, сколько нужно.

Сейчас для меня не существовало никого. Ни Жихарева, ни Антона Бояркова.

– Ты еще придешь в себя, – сказала с печальной улыбкой Ольга. – Любовь – это всего лишь болезнь. От нее излечиваются. Одни раньше, другие позже.

Я не нашелся, что ответить. А в следующую минуту Антон увел ее. Приобнял жену, улыбнулся мне, будто извиняясь, и увлек Ольгу за собой. Я вернулся к опустевшему столу. Моя соседка улыбнулась мне.