Министерство по особым делам

– У меня есть предложение получше, – сказал доктор. – И мы оба останемся в выигрыше. До вас, Познань, все, кто сюда приходил, хотели навести порядок внутри, но меня они просили изменить их внешне. Так вот, моим избранником будете вы, мой псевдопациент. Слушайте внимательно, Познань: дело не в том, насколько торчат у человека уши и насколько я прижимаю их к голове. Неудача никак не связана с моим изумительным мастерством. Просто человеку до жути охота, чтобы у него не торчали уши, и он приходит со своими ушами ко мне, фактически рискуя жизнью. Я могу вывернуться наизнанку, но изменить такие уши коренным образом я не в состоянии. Как ни смехотворно это звучит, но уши торчат из его души.

– И вы утешаетесь азартными играми, как другие утешаются пьянством?

– Мне не нужно никакое утешение. Я в полном восторге от азарта. Азарт позволяет достичь совершенства. Ведь тут как: один шаг – и ты победитель! А в обычной жизни все призовые места распределены на много лет вперед.

– Тогда мне вас жаль, – сказал Кадиш. – Потому что на азартном фронте у вас тоже неудача.

Доктор оживился.

– Верно. Но это пока. До поры до времени. Вот почему я обожаю азарт. Все может поменяться в одну секунду. А вдруг, начиная с завтрашнего дня, мне начнет везти? Ведь это возможно! Что мне нужно от жизни? Чтобы она давала реальный шанс при сносных возможностях. Именно это предлагают своим гражданам нормальные страны – возможности.

– Как трогательно, – сказал Кадиш. – Ваша речь наполняет мое сердце надеждой. Давайте поговорим о более злободневной, более жгучей проблеме: как вы собираетесь со мной расплачиваться?

– Водить вас за нос не буду, – сказал доктор. – Ваш нос нас выручит. – Он открыл ящик, как Кадишу и виделось до прихода сюда. Извлек из него зеркальце и подтолкнул к Кадишу. – Нас спасет ваш гигантский руль.

– Попрошу без оскорблений.

– Согласен. Это насчет «более чем с деньгами». Я предлагаю вам изменить жизнь. Нос, что и говорить, всем носам нос, но про ваши симптомы написано во всех учебниках. Искривленная перегородка – сто процентов. Беспокойный сон – даю голову на отсечение. Возможно, это оттого, что шея у вас короткая, но пари держу: из-за дефекта носового прохода дышать вам еще труднее. Вы просыпаетесь тысячу раз за ночь, ей-ей! Поток воздуха прерывается, сердце замирает. И вот это – самое опасное. Последствия могут быть фатальными – причем в любую минуту.

– Фатальными? И вы можете их устранить?

– Возьмите зеркальце. – Доктор пододвинул зеркальце еще на сантиметр. Кадиш взял его. – Посмотрите на себя. Посмотрите на этого монстра. Я могу сделать его на несколько размеров короче. Вам сразу станет легче жить. Я освобожу вас от заболевания и сделаю из вас красавца мужчину.

Кадиш взглянул на свое отражение, повертел головой из стороны в сторону. Он и так считал себя красавцем. Он отложил зеркальце.

– Но вы сами сказали, что результат всегда провальный. Что никакая пластическая хирургия ничего не может изменить.

– Верно. Я сказал, что совершенство невозможно, даже если работа выполнена совершенно.

– Зачем тогда предлагать?

– Потому что инициатива исходит не от вас, а от меня. Вы живете с носом, которого хватило бы на десятерых, и миритесь с этой деформацией. То есть вам на это абсолютно наплевать! – Теперь почти на крик перешел доктор. – Поэтому в вашем случае, мой друг, вероятность успеха очень велика. У вас есть дефект, который вас совершенно не колышет. Это идеальный случай.

Кадиш задумался. Снова взял зеркальце, внимательно оглядел нос, изучил его по-докторски, сопоставил его царственные, как ему казалось, масштабы, с царственным и таким чуждым фоном – стена кабинета, камин без дров. Трудно ли убедить человека в его ущербности, когда он смотрит на себя в зеркало, а ему авторитетно заявляют о деформации? Ведь диагноз ставит не кто-нибудь, а светило. «Гигантский руль» – хорош диагноз!

Изучая себя в зеркале, Кадиш вдруг понял, что у Лилиан нос куда хуже. Он никогда не думал об этом всерьез – о том, чтобы как-то свой нос укоротить. Тщеславие было ему не свойственно. Тем более что он и так недурен собой. Скорее, речь идет о сне и о спасении жизни.

– Значит, вы и впрямь на мели? – спросил Кадиш.

– Полностью.

– И дыхание наладится?

– Дыхание, сон, храп. Вы-то небось грешите на какие-нибудь аллергии. Наверняка нос на улицу не кажете без носового платка, только и делаете, что сморкаетесь.

Что правда, то правда. По одному в каждом кармане, два чистых носовых платка каждое утро, как свежие носки.

– Платок больше не понадобится, – сказал доктор. – Вы даже мир будете видеть по-другому, у вас появится бинокулярное зрение. А сейчас вы как тукан: чтобы увидеть всю картину, вам надо повернуть голову. Эти два мира мы для вас объединим.

А что, подумал Кадиш, оно и неплохо. Вдруг в этом что-то есть?

– Я и так вполне счастлив, – признался он.

Доктор захохотал, откинулся на спинку кресла. Кресло закачалось вместе с ним – казалось, оно вот-вот опрокинется, но оно вернуло доктора в исходную позицию.