Министерство по особым делам

– Я там уже была, – сообщила Лилиан. – Мы с мужем ходили туда вместе. Я вернулась, потому что мне надо кое-что доделать в той части Министерства.

– Возьмите свои слова обратно, – сказал охранник.

– Что? – не поняла Лилиан. Она в испуге заморгала, настолько по-детски прозвучала его просьба.

– Если вы говорите правду, у меня будут неприятности, серьезные неприятности.

– Я говорю правду.

– Все равно возьмите свои слова обратно, – повторил охранник на полном серьезе. – Если вы там были, у меня в журнале должна быть запись и справка в папке, она потом идет в архив, в ней список всех граждан, которые побывали наверху на прошлой неделе. Но папку я никуда не отправлял и ничего в журнал не записывал, потому что никто наверх не ходит.

– Я говорила с вашим чиновником в коридоре. Он обедал. – Лилиан знала, что надо замолчать. Если придется ходить в Министерство каждое утро, счастливые номерки ей все равно не достанутся. – Пропустите меня сейчас, – попросила Лилиан. – И все свои слова я возьму обратно, и про первое посещение, и про второе.

– У вас две секунды на то, чтобы взять ваши слова обратно, иначе я буду вынужден пресечь вашу попытку попасть в охраняемую зону.

Неужели он готов применить силу? Нет, такое трудно представить. Вот почему она сказала:

– Только правду. От меня все услышат только правду.

Этот первый удар она пропустила. Он предназначался не ей, но раздался треск, и в пустом вестибюле он прозвучал так громко, что Лилиан вскрикнула и подскочила. Несколько секунд ее колотило от страха. Это охранник вытащил дубинку и что было силы ударил по двери. Вскинул дубинку снова, и на этот раз занес ее над Лилиан.

– Вы туда не поднимались, – сказал он. – Возьмите свои слова обратно.

Но Лилиан не могла взять свои слова обратно, ведь она же там была. Казалось, надо быть не в своем уме, чтобы упрямиться, – он одним ударом может переломать ей кости.

– Я там была, – сказала она. – А вы были здесь, как всегда, и вы меня не остановили.

Говоря это, она сжалась, сгорбилась, опустила голову – приготовилась к удару. Но охранник всего-навсего сунул дубинку в петлю. Неужели она победила его силой своего упорства? Она распрямилась и тут поняла: они были не одни.

Лилиан почувствовала, что за ее спиной стоит мужчина. Потом кто-то по-дружески сжал ей плечо, и мужской голос – вот уж неожиданно – сказал:

– Конфетку хочешь?

– Нет, спасибо, – отказался охранник. – Не сегодня.

Одну руку он держал на дубинке, а другую поднял, отказываясь от конфеты.

– Ладно тебе, – настаивал мужчина. – Кроме тебя тут нет такого второго сладкоежки, как я.

– Я на работе, – последовал ответ.

– Судя по тому, что я слышу, тебе надо передохнуть.

Охранник побагровел и, не обращая внимания на мужчину, снова заорал:

– Возьмите свои слова обратно!

– Угощайся, – раздался голос. Длиннющая рука протянулась из-за спины Лилиан и пересекла расстояние между ней и охранником. Шоколадная монетка в золотой фольге опустилась в руку стража порядка.

– Она врет, – сказал охранник. – Никуда она не ходила. – Он напустил на себя строгость, но одна сторона его рта улыбалась.

– Дать этой женщине по голове – оно, наверное, и неплохо, но, может, в порядке личного мне одолжения, ты готов решить этот вопрос как-то иначе?

Охранник кивнул.

– А вы? – обратился мужчина к Лилиан. Она уже поняла, по длине его руки и высоты, с которой шел голос, что, обернувшись, надо посмотреть вверх. И тем не менее почувствовала себя коротышкой. Сначала она увидела мундир, потом шею, воротник стойкой. Это был военный священник. Поднять глаза выше она побоялась.

– Готова, – ответила Лилиан.

– Вот и хорошо. – И священник обратился к охраннику: – Чтобы несильно нарушать стандартную процедуру, что, если я дам тебе вторую конфетку, и будем считать это взяткой? – И снова длинная рука с монеткой, на этот раз в серебряной фольге, потянулась к охраннику. – Моя версия событий такая: эта женщина, хоть она и утверждает обратное, наверх не ходила. – Он сжал плечо Лилиан, не дав ей возразить. – Ее здесь вообще не было, а я не дал тебе вторую шоколадку, дал только одну, из вежливости. Раз тайное не становится явным, вам нечего делить, стало быть, незачем подходить к незнакомой даме и спрашивать, была ли она там, где ей быть не положено: ведь она, упрямица, обязательно скажет, что была, и все начнется сначала, а в результате – разбитая голова. Но этот результат нас не устраивает. Значит, проблема решена.

– Да, святой отец… сэр, – сказал охранник.

– Да, – повторила Лилиан.

– Замечательно, – сказал священник. – Ешь свою шоколадку, – обратился он к охраннику. – А мы с вами прогуляемся, – сказал он Лилиан. – И когда вернемся, нас всех ждет проверка – посмотрим, умеем ли мы держать слово.

– Надо быть осмотрительнее, – сказал священник. – Право, стоит ли из-за этого умирать?

– Едва ли он решился бы убить меня прямо в вестибюле.

– Не поручусь за него. Я видел, как в этом вестибюле людей забивали до смерти.