Министр невероятной промышленности

Прервем цитату. Представляется, что проскальзывающая здесь ирония неуместна. А.И. всегда рассуждал таким образом, а результативность его образа мыслей и действий, то, что эти слова не были для него пустыми, были доказаны всей его последующей деятельностью. Да и оценка эрудиции собравшихся, ни в коей мере не посягая на достоинства В. Д. Калмыкова, представляется все же несколько спорной, хотя бы потому, что у автора мемуаров он почти везде действует в паре со своим первым заместителем. "Шокин нервничал и резко обрывал директора института телевидения (ВНИИ-380) Росселевича и директора института радиосвязи (НИИ-695) Гусева, выступавших в поддержку моих предложений. В такой накаленной обстановке неунывающий Алексей Богомолов заявил, что если всей мощности ГКРЭ не хватит, то ОКБ МЭИ готово взяться за проектирование и создание наземных антенн диаметром 30 и 64 метра, и не в далеком Крыму, а здесь, под Москвой, на Медвежьих озерах. Это предложение было встречено общим смехом и ядовитыми репликами. Руководители основных институтов радиоэлектроники чувствовали неприкрытую агрессивность молодого коллектива МЭИ и явно побаивались его перспективных предложений. Соколов вернул всех с марсианских орбит на Землю: "Для строительства измерительных пунктов дальней связи потребуется стянуть только в Крым десять тысяч рабочих. А еще Уссурийск, из которого мы должны осуществлять контроль за третьей ступенью и, в какой-то мере, дублировать крымские пункты! В то же время постановления еще нет и даже пока еще нет аналогов в мировой практике? Все, что касается бортового радиокомплекса, по-видимому, при исключительном напряжении может быть создано. А вот как быть с "землей", сказать трудно — от ГКРЭ нет четких заданий". В конце совещания появился Калмыков. Он сообщил, что локаторы ПВО вели самолет, который пересек нашу границу со стороны Ирана на очень большой высоте, но пока согласовывали вопрос: сбивать его ракетами или нет — он благоразумно развернулся и ушел. Совещание закончилось общими и неконкретными поручениями. <…> Богуславский в "мужском" разговоре сказал: "Я не верю в возможность создания за семь месяцев надежного многофункционального "радиокомбайна" для аппаратов МВ. Мы должны идти на совершенно не оправданный риск. Сколько-нибудь серьезная проработка в лабораториях, испытания элементов в этих условиях невозможны. Для испытаний на ресурс и живучесть нет ни времени ни оборудования. Начинать бешеную гонку без надежды на успех я не хочу и Михаила <Рязанского> буду отговаривать. Пусть за эту задачу берется команда Белоусова <. . >. У них новая фирма, им нужно завоевывать место под солнцем". Если и провалят дело, по молодости им простят". Но Богуславский был готов уговаривать Михаила Рязанского взяться за разработку антенн крымских пунктов — "не отдавать же такие "куски" Богомолову".

Такое распределение работ в дальнейшем и было принято вплоть до середины 1960-х годов.

Нервное состояние А.И. на совещании можно понять — авантюры всегда претили его вдумчивому системному подходу к решаемым задачам. Чуда не произошло, и в августе 1960 года — всего за два месяца до момента пуска — сборщики Королева все еще возились вокруг разобранного технологического марсианского объекта.

Никакие испытания еще не начинались: радиокомплекс от ГКРЭ еще не поступал. Ответственность руководства СКБ-567 и ГКРЭ за невыполнение работ по межпланетному радиокомплексу в нереальные сроки была вполне реальной. Королев, вернувшись с успешного запуска третьего корабля-спутника с собаками Белкой и Стрелкой, по "кремлевке" пригрозил доложить "лично Никите Сергеевичу", что обещанный пуск в сторону Марса в текущем году не состоится. В тот же день в СКБ-567 состоялась встреча Королева, Калмыкова и А.И. Отдельные блоки радиокомплекса были в наладке и доработке и комплексные испытания еще не проводились. После короткого обсуждения Королев, понимая всю сложность ситуации, решил не прикрываться чужими срывами и предложил ограничиться испытаниями отдельных блоков, и без комплексных испытаний всю аппаратуру отправить к нему для установки на борт автоматической межпланетной станции. Предложение было неожиданным и рискованным, так как фактически ответственность за надежность радиокомплекса перекладывало на ОКБ-1.

Из-за неполадок радиоаппаратуры старт на Марс несколько раз переносился, оптимальная точка запуска космического корабля была пройдена и попасть в далекую планету стало уже невозможно. Несколько раз пришлось облегчать корабль, снимая научную аппаратуру. Королев очень резко выступил в адрес Калмыкова, выразив вотум недоверия СКБ-567 и лично Белоусову. Он просил до следующей работы передать СКБ на правах филиала Рязанскому. Наконец, запуск состоялся, но ракета на орбиту не вышла. Все тяжкие труды и бессонные ночи пропали даром. Следующий старт на Марс состоялся в январе 1961 года. На сей раз радиокомплекс был в лучшем состоянии, но история повторилась.