Минни (СИ)

И прошептал на ухо:

— Мне нравятся твои хвостики! Тебе стоит почаще их делать!

От смены угла проникновения Гермиона вскрикнула: так он входил настолько глубоко, что мышцы струнами напряглись в предвкушении оргазма. Люциус почувствовал это и ускорился, с рычанием вбиваясь в податливую плоть. Он словно сквозь туман услышал громкий неконтролируемый крик Гермионы, а потом она сладко сжала его изнутри, и взмокшее обнажённое тело задрожало в его объятьях.

— Лю… ци… ус…

Люциус набрал яростный темп, чувствуя, как океан блаженства готов принять его в свои волны. Ещё несколько сильных толчков — и весь мир сжался до одной точки, а потом развернулся многоцветьем вспышек, а тело содрогнулось, выплёскивая семя в тёплое лоно. Из-за оглушительного оргазма он не слышал собственного стона, только осознал, как прошептал:

— Моя малышка…

Люциус лёг на диван, увлекая за собой Гермиону. Она раскинулась на его груди, тяжело дыша, а кончик одного из длинных хвостиков щекотал его подбородок. Они молчали, восстанавливая дыхание, и Малфою вдруг пришло на ум, что так же вкусно, как здесь, пахло травами на кухне, в кладовой мэнора, куда он забрался в детстве.

Задрав истерзанную рубашку, он ласково гладил Гермиону по влажной от пота спине. Обессиленная ведьма чуть вздрагивала, крепко обнимая его за талию и прислушиваясь к неровному биению сердца.

— Ты — моя, малышка, только моя… Я был достаточно убедителен?

Гермиона беззвучно рассмеялась и подняла голову, встретившись с ним затуманенным взглядом.

— Ты никогда меня не отпустишь, да?

— Никогда. И не смей больше сбегать от меня!

— Боже… Я тебя ненавижу… — маленький кулачок ударил его в грудь. — И люблю.

Люциус взял её лицо в ладони и приник к губам долгим поцелуем. Гермиона низко простонала от удовольствия, опираясь на его плечи, но всё же нашла в себе силы оторваться.

— Люциус… — её тон стал серьёзным. — Это ведь случайная вспышка… Как я могу верить тебе, что мы снова не отдалимся? Как я могу…

— Тс-с-с, — он прижал к её губам указательный палец. — Если мы перестанем лгать друг другу, этого не повторится. Я должен был рассказать тебе о ритуале. Мне казалось, ты не поймёшь…

Гермиона опустила голову.

— Прости, что не доверяла тебе. И не рассказала про кафе и Джорджа.

И тут же посмотрела на него, сверкнув глазами.

— Однако всё это не объясняет, почему от тебя иногда пахло женскими духами!

Люциус брезгливо поморщился.

— Претендентки на должность помощника. Дракловы секретарши… Судя по их болтовне, они приняли меня за перспективного жениха.

Гермиона села на нём верхом, совершенно не обращая внимания на распахнутую рубашку, и возмущённо уперла руки в бока.

— Какого чёрта! И ты только сейчас мне об этом говоришь?! Да я превращу их всех в лопаты, которыми отхожие места чистят!

Люциус расхохотался, представив эту картину.

— Я завтра же отправлюсь к тебе на работу и займусь этим!

— Поздно, милая, поздно. На этой должности с недавних пор успешно работает Блейз Забини.

— Блейз Забини?

— Да. Мне его порекомендовал Драко. И знаешь, я доволен.

— Драко… — Гермиона задумалась. — Он, кстати, был здесь вчера. Должна сказать тебе, он всё вспомнил.

— Что?!

Люциус поднялся так резко, что ей пришлось схватиться за его шею, чтобы не упасть назад. Он бесцеремонно осматривал её, а его руки уже хаотично ощупывали тело, отыскивая синяки и ссадины.

— Какого боггарта ты молчала? Он что-нибудь сделал тебе? Обидел? Угрожал?

— Ай! Ой! Прекрати! Щекотно! — Гермиона остановила его и внимательно посмотрела в глаза. — Люциус… Он ничего мне не сделал. С ним что-то случилось. Он как-то изменился. Но он не тронул меня. Не смог.

Малфой тяжело вздохнул и так крепко прижал её к себе, что она только охнула.

— Я тебя больше никогда от себя не отпущу. Что бы ни случилось. Хватит с меня.

— — — — — — — — —

* Любопытное предание, связанное с теноровым колоколом аббатской церкви в Дорчестере-на-Темзе, гласит, что его звук не выносят змеи и потому они в этом городе никогда не встречаются. В настоящее время Дорчестер — не более чем маленькая деревушка, но в седьмом веке в нем располагалась кафедра св. Берина, апостола Уэссекского, который умер и похоронен там в 650 году н. э. Легенда повествует, что он умер от укуса гадюки и с тех пор посредством своего колокола предохраняет народ от подобной участи. На этом колоколе, отлитом в 1380 году, имеется латинская надпись, взывающая к его покровительству, хотя змеи в ней не упоминаются. Не очевидно, восходит ли эта легенда к англосаксонским временам или даже ровесница ли она самому колоколу; во всяком случае, она была известна в начале восемнадцатого века, ибо Томас Кокс упоминает о ней в своей «Magna Britannia» (1727 г.). Он приводит стишок, который еще помнили в округе в то время:

«Где слышен колокола звук,

Змей не бывает и гадюк…

И прибавляет: «В подтверждение чего старожилы этой местности говорят, что никогда не видели никакого ядовитого существа и то же слышали от своих отцов».

Глава 25