Минни (СИ)

Девушка сглотнула, чувствуя, как подкашиваются ноги.

— Нам пора, — Люциус слегка подтолкнул её.

Заметив Гарри, Драко округлил глаза и шагнул ему наперерез.

— Ты-то что здесь делаешь, Поттер?

Тот так стремительно выхватил палочку, нацелив в лицо врага, что Малфой-младший неприязненно отшатнулся.

— Спокойно, мистер Поттер, Драко, — Люциус, поморщившись, встал между ними. — Мы уже уходим. Мистер Поттер передавал мне важные документы от министра Бруствера, только и всего.

Старые враги разошлись в стороны, но Гермиона шестым чувством ощущала, как Драко сверлит взглядом её спину.

Она считала, что достойно справится со всем этим: и со встречей с насильником, и с известием о беременности, и с приступами паники. Но на пароме «Кокель-Фолкстон» ужас стал накатывать волнами.

Девушка сидела на широкой скамье рядом с Гарри, закутанная в длинное пальто. Люциус ушёл дымить трубкой на корму, чтобы ветер не приносил на палубу запах табака. Судно шло, рассекая ярко-синюю воду до белоснежной пены, северо-западный ветер трепал шляпы и шарфы редких пассажиров. Мимо проходили рыболовецкие сейнеры, тарахтели буксиры и прогулочные катера. Когда они вышли из бухты и французский берег остался далеко позади, Гермиона прикрыла глаза, вдыхая запах соли и желая почувствовать облегчение.

«Теперь Драко далеко, всё закончилось. Всё теперь будет хорошо. Он больше не тронет меня».

Но вместо долгожданного покоя внезапно вспомнилось, как Драко насиловал её, и жуткая боль пронзила тело, вгрызаясь в живот и позвоночник. Снова нахлынуло мерзкое ощущение собственного бессилия в связанных руках.

Гермиона задышала тяжело и медленно, пытаясь прогнать приступ паники. И ничего не получилось. Всё стало только хуже. Перед глазами вдруг всплыли кошмарные образы.

Весь мир подёрнулся красным с багровыми прожилками. Лютый холод сжал сердце от жуткого шипения, которое слышалось отовсюду, и не было от него никакого спасения. Громадная змея бросилась на девушку, обвивая всё тело холодными кольцами. Чудовище повернуло голову, и Гермиона отчаянно завизжала: у монстра было лицо Драко. Изо рта высунулся длинный раздвоенный язык и скользнул по щеке девушки, вызвав дрожь омерзения.

— Думала сбежать от меня, ягодка?

Она даже не могла кричать: кольца давили с такой силой, что рёбра, казалось, вот-вот хрустнут. Воздух заканчивался, Гермиона хватала его открытым ртом, стремительно теряя сознание.

Более ужасной смерти она и представить себе не могла, но когда в глазах уже потемнело, раздался шёпот Драко у самого уха:

— Думаешь, Обливейт защитит тебя? Долго ли действовало моё заклинание? Как думаешь, сколько продержится твоё? Ты — моя, ягодка…

Гермиона забилась от страха, и нашлись силы и на вопль. Она так дёргалась, что не сразу поняла, что слышит голос Гарри и шум моторов вперемешку с плеском волн.

— Гермиона! Проснись!

Бледное лицо друга маячило над ней, очки съехали набок.

— Я в порядке, — голос охрип. В горле кололо, будто туда насыпали толчёного стекла. — Всё хорошо. Просто задремала. Плохой сон. Можешь позвать мистера Малфоя? Я так и не узнала, как он выжил.

Гарри хотел снова обнять её, но вовремя отстранился, вспомнив, как она теперь на это реагирует.

— Хорошо. Но только если ты обещаешь быть здесь. Ты так жутко стонала…

— Без проблем, — Гермиона улыбнулась одними губами.

Уходя, он обернулся:

— Ты сильная, Гермиона. Ты справишься. Я в тебя верю.

Девушка судорожно вздохнула и подошла к краю палубы. Она стояла, оперевшись на гладкий металлический поручень, и вглядывалась в белую пену на изумрудных верхушках волн. Чайки тоскливо кричали сверху, только подбавляя тревоги и паники.

А море убаюкивало. Звало. В глубине вода казалась почти чёрной, будто чернила, нечаянно разлитые по пергаменту. И оно обещало желанный покой. Небытие. Избавление от всех бед и печалей.

«Думаешь, Обливейт защитит тебя? Ты — моя…»

Нет! Никогда!»

Гермиона и сама не заметила, как перебросила одну ногу через поручень, затем другую. Гладкая подошва ботинка соскользнула, и девушка полетела вниз.

Вода оказалась обжигающе холодной, и в первые минуты Гермиона пришла в себя, барахтаясь и отплёвываясь. Но потом снова навалилась апатия, и течение подхватило девушку, увлекая всё дальше от судна, от Гарри и Люциуса, от жизни и кошмара, в который её с головой окунул Драко. Вода унесла шапку и смешала тёмные пряди с бордовыми полосами шарфа.

Очнулась девушка оттого, что кто-то потянул её за воротник пальто и больно дёрнул за кудри. Увидев краем глаза белые волосы и чёрный рукав, Гермиона встрепыхнулась, но её уже настойчиво тащили.

Люциус схватил её за шиворот и трансгрессировал на палубу, отплёвываясь и бранясь такими словами, что пассажиры начали оглядываться, и Гарри поспешно наложил заклятие незначительности, а затем быстро высушил обоих заклинанием. Люциус поднял палочку, он так быстро и яростно наколдовал согревающие чары, что одежда Гермионы встопорщилась, и с неё посыпались алые искры.

От гнева он едва мог связно говорить.