Минни (СИ)

От его прикосновений сводило ноги. Такого с ней не было никогда. Каждый раз, когда губы Люциуса дотрагивались до разгорячённой кожи, Гермиона негромко вскрикивала от предвкушения. Соски затвердели и вызывающе торчали перед лицом мужчины, словно провоцируя на новые ласки языком.

Но этого было мало, дьявольски мало! Желание почувствовать Люциуса внутри стало таким острым, что мышцы влагалища сжались от нетерпения и невыносимой пустоты.

Его руки огладили круглый живот, нежную кожу на спине с соблазнительной выемкой, ягодицы. Гермиона выгнулась в истоме и застонала.

— Не надо… — взмолилась она. — Я готова! Возьми меня… Пожалуйста!

Люциус буквально содрал с неё летние брючки вместе с бельём и усадил на себя, осторожно проникая внутрь. Несмотря на всю её влажность, Гермионе понадобилось какое-то время, чтобы впустить его напрягшийся член. Люциус издал глухой стон, когда она двинулась, пытаясь вобрать его в себя больше. А потом сжал её ладони в своих, давая опору.

— Гермиона… о… да!

От того, как он произносил её имя, пересыхало в горле.

Гермиона не знала, существует ли ещё весь остальной мир. Во всей Вселенной были только двое, она и он, мужчина и женщина. И божественный танец их тел, который хотелось продлить как можно дольше.

Сквозь полуразомкнутые веки она видела, с какой страстью смотрит на неё Люциус, и насаживалась глубже. Крутила бёдрами, подавалась вперёд, задыхаясь от восхитительных ощущений.

— Моя! Моя ведьма! — постанывал он сквозь зубы, сжимая её ягодицы и толкаясь вверх.

— Да! — вторила она, впиваясь ногтями в его бёдра. — Да!

Люциус поначалу пытался сдержаться, снизить темп, но Гермиона не давала ему ни единого шанса. Она не могла остановиться, раскачиваясь на нём и скользя на налитом кровью члене. Это было прекрасно: он заполнял её всю, обжигающе горячий, твёрдый и нежный одновременно.

Люциус чувствовал, как она напряжена, и ускорился, прижав её бедра к своим и насаживая Гермиону на себя до предела.

Она умоляюще простонала:

— Ох! Только не останавливайся!

В голове не осталось ни одной мысли, только знакомое предвкушение сказочного сладкого…

Будто от Люциуса сквозь неё саму прорастал чудесный цветок — всё выше и выше, от живота к позвоночнику, а потом между лопатками словно раскрылись разноцветные крылья, унося вверх, на небеса блаженства. Гермиона вскрикнула, задрожав всем телом, и упала в объятья любимого.

Люциус аккуратно перевернул её на спину и снова вошёл, возобновляя движения. После такого продолжительного воздержания ему казалось подвигом сдерживаться так долго. Но ради неё — всё, что угодно.

Мужчина чувствовал, что вот-вот последует за Гермионой и откровенно любовался тем, как она млеет под ним, закусывая губу и шепча его имя.

— О, Люциус! Ты просто… чудо!

И это действительно было чудо: вбиваться в неё, такую жаркую, тесную и… Люциус со стоном толкнулся, чувствуя, как изливается в Гермиону и блаженство уносит на своих волнах.

Малфой нашёл губами её рот и жадно приник к нему, словно говоря: я здесь, в тебе. С тобой. Одно целое. Неразъединимое.

— Люблю тебя, — почти вместе сказали они.

Люциус улёгся рядом, отбросив мокрые от пота волосы. По стенам в густой тьме плыли серебряные лунные лучи. В тишине спальни два сердца стучали в унисон так громко, что казалось, они слышат друг друга.

— Позволь спросить, дорогая, — с лёгкой усмешкой спросил Люциус, отдышавшись, — откуда такой пыл?

— Мне понравилось быть женщиной, дорогой, — лукаво улыбнулась она, и он не удержался, чтобы провести пальцами по её нежным губам.

— Иди сюда!

Люциус прижал её к себе спиной, набросив на них забытое одеяло, и ласково обнял любимую. Он гладил её живот, с удовольствием и восторгом чувствуя, как ему в ответ толкается их ребёнок.

— Гермиона… моя малышка…

Но она уже спала сном младенца, и никакие кошмары её не тревожили. Люциус вдруг понял, что никогда не чувствовал ничего подобного с Нарциссой.

«Быть может потому, что я никогда не любил её по-настоящему? Кто знал, что дожив до таких лет, я встречу магглокровку, которая пустит корни в самое сердце?»

Люциус заснул счастливым сном. Ему было тепло.

Утром он проснулся оттого, что Гермиона пыталась высвободиться из-под его тяжёлой руки. И когда ей это удалось, она села на кровати, выискивая взглядом тунику на полу.

— Куда это ты собралась? — его пальцы крепко сжали женское бедро. — Хватит бегать от меня!

Гермиона вздрогнула и обернулась.

— Господи, я думала, ты ещё спишь! Между прочим, это твой ребёнок будит меня в пять утра! А ещё, если ты не в курсе, беременным часто нужно в туалет!

— Тогда возвращайся поскорее. Мне холодно без тебя.

Эти слова послужили самым лучшим стимулом поторопиться. Когда Гермиона вернулась, Люциус взял её руку и переплёл их пальцы, снова стараясь быть к обожаемой женщине как можно ближе. Он опять заключил её в объятья, покрывая порозовевшее лицо нежными поцелуями.

Это был второй раз, когда она осталась в поместье. И больше в охотничий домик Гермиона не возвращалась.

* * *