Миньон, просто миньон…

Караколь нагнал меня минут через десять, я услышала шелест его крыльев и звук шагов за дверью, отделяющую эркер, вынесенный надо рвом, от коридора.

«Верни мой голос!» – отчетливо подумала я.

Каморка была крошечной, колени мои упирались в дощатую дверь, а затылок хoлодил тесаный камень.

— Нет!

Десяти минут моему организму хватило с избытком, поэтому в данный момент я вертела в руках цвергов футляр. Видимо, он мне теперь не пригодится. Бесполезное приобретение. Может выбросить его к фаханам? В смысле, не к фаханам, а просто выбросить? Ну вот хотя бы в дырку в полу. Чтоб никому больше не достался. А то кто эту Ригель знает? Может она и мои новые бубенчики захочет? Пумес-то мой тю-тю, развеялся противоестественным колдовским образом вместе с красным камзолом. Тогда почему не развеялся футляр? Потому что его делали цверги! Папаша мне говорил, что его волшебство сильнее того, которым обладают феи. Судя по тому, что Ригель приняла мой шрам за настоящий, так оно и есть.

– Выходи!

«Не выйду!»

Я изогнулась, прижавшись боком к стене и посмотрела вниз.

Если пояс она использует в качестве браслета, даже страшно представить, что она сделает с бубенцами. Кстати, о бубенцах…

– Басти! – в голосе фахана слышалось страдание. – Ты ставишь меня в неловкую ситуацию…

«Значит ты не собираешься возвращать мой голос?»

Он промолчал.

«Спрошу иначе. Ты можешь мне его вернуть?»

– Это не сложно, – осторожно проговорил Караколь, – но…

«Но не хочешь?» – мне удалось придать мысли обвиняющий оттенок.

– Как будто здесь хоть что-то зависит от моего желания…

Вот ведь незадача. Я ощутила нечто вроде сочувствия. Он же пытается тебе помочь, глупая ты девчонка, по–своему, конечно, по-фаханьи. Если бы ты при голосе была, вообрази, каких дерзостей наговорила бы сейчас безумной королеве, а потом вообрази, как бы она тебя за эту дерзость наказала.

Караколь вполне изящно вывел тебя из-под удара, не покалеченной и живой.

Но он не отвечает на мои вопросы!

Значит, не может!

Или не хочет?

А, может, ты просто не умеешь задать правильных вопросов?

Вспомни, как ты беседовала с фатой Илореттой, феей дарующей имена. Вспомни, какое значение она придавала формулировкам.

«Почему-бы тебе меня не отрешить? – подумала я – Зачем ты уговариваешь меня выйти, если можешь заставить?»

— Не могу, болтушка, теперь не могу…

Я удивилась, что его ответ на этот раз не был oдносложным.

– Те фокусы, которыми обучается моя госпожа…

«Она отбирает их у тебя?»

Я распахнула дверь и требовательно ставилась в красные глаза фахана.

«То есть, рано или поздно, она научится отбирать голос самостоятельно?»

– Это мелкое колдовство и вряд ли моя госпожа захочет…

«Где мой голос? – предполагать, что захочет или не захочет безумная корова Моник, не хотелось. – Ты ведь должен был заключить его в какой-нибудь артефакт? Правда? Это было бы логично…»

Караколь потупился. Так как возвышался он надо мною туаза на полтора, это движение выглядело скорее угрожающе.

– Я поместил его…

И еще до того как фахан закончил фразу, я знала ответ.

Он! Болван! Поместил его в пояс! Потому что это был ближайший к его болванству артефакт фей!

Ненавижу!

Спящий! Как же я в этот момент ненавидела Караколя!

Мне плевать на шрам на щеке, потому что не в красоте смысл моей жизни, почти плевать на плен, потому что из любого плена можно бежать, плевать даже на прошедшие в моем мире два года. Но, как оказалось, плевать на вcе это проще было по отдельности. Когда несчастья накопились, моя внезапная немота стала последней каплей, той самой мифологической, переполнившей чащу терпения.

В груди все горело, как от кинжальной раны, моя злость рвалась наружу.

– Прости… – растерянно бормотал фахан, – в тот миг мне показалось это действие крайне удачным… я не мог использовать для колдовства твой шрам, или таинственный артефакт, который ты прячешь от меня под одеждой. Цвеpгово колдовство не совпадает в колебаниях…

«Заткнись! – раздраженно подумала я. – Твоя красная корова ждет твоего возращения. Так что исполни, что тебе велели, и oставь меня в покое!»

– Но…

«Мы теряем время! Сколько лет нормальной жизни отнимает у меня наше препирательство у клозета? Месяц?»

– А сколько мы препирались?

Караколь повел взглядом по сторонам, будто высматривая часы.

– Для меня время не играет важной роли, в отличие от вас, человеков.

«Семь минут?»

Мы уже шли по коридору, я в полушаге позади, потому что дороги не знала. Фахан сложил свoи крылья очень плотно, настолько, что опять почти превратился в обычного горбуна. И шел он неспешно, подстраиваясь под длину моего шага, поэтому шаркал и покачивался.

«Ответь! Как высчитывается соотношение времени моего мира и Авалона? Если я буду знать формулу…»

– Тебе нужно именно соотношение с Авалоном?

Я остановилась:

«Здесь время течет по-другому? То есть по–третьему? И не смей отвечать вопросoм на вопрос! Ты мне должен! За то, что сделала со мною, ты должен мне, Караколь!»