Миноносец. ГРУ Петра Великого

Пажес то и дело оглядывался на источник тревог. Треугольник с двойной вершиной заметно вырос. Руки капитана беспокойно крутили зрительный прибор, голос слегка изменился:

– Днище «Мариона» вычищено перед самой отправкой, паруса поставлены все, нагрузка соразмерная. Ни один торговец нас не догонит. Это корсар.

– Капитан, я так понимаю, преследовать он будет почти в кильватер, атаковать же – с наветренного борта?

– Вы что, граф, собираетесь с ним сражаться? Если нас догонят, все бесполезно. Не меньше дюжины пушек и сотня или две головорезов на борту против полутора десятков моих людей.

– Дорогой Этьен, я достаточно воевал с магометанами, чтобы изучить их нрав. Воины лжепророка храбро бьются по приказу султана – чувствуя спиной дыхание палача, готового казнить за трусость. В грабительском набеге иначе: как всякие разбойники, они берегут себя, избегая потерь. Встретив сопротивление, не слишком упорствуют и предпочитают поискать более легкую добычу. Если мы перебьем достаточно негодяев во время преследования, до абордажа дело не дойдет.

– У меня торговое судно. Матросам может не хватить твердости духа.

– Не тревожьтесь, есть способы ее внушить. Вот бортовое расположение пушек меня не устраивает. Так мы сможем дать единственный залп перед самой атакой, который неприятеля не остановит. Надежду на спасение могут дать полсотни прицельных выстрелов, не меньше. Если сломать переборки, мы сумеем затащить орудия в кормовые каюты?

– В мою каюту?! Вы с ума сошли!

– Я разумен и спокоен, как никто другой. Дорогой капитан, у русских есть хорошая поговорка: когда вам рубят голову, не стоит беспокоиться о прическе. Если судно достанется пиратам в полной сохранности, кому от того легче будет?

Пажес впился глазами в горизонт впереди: вдруг чудо случится и крохотной зазубриной разорвет безупречную линию венецианский фрегат?! Еще раз оглянулся на преследователя, затравленно взглянул на меня:

– Черт с вами, граф, ломайте! Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете!

– В полной мере. Но будет лучше, если приказ отдадите вы. Один человек должен командовать.

Кормовую надстройку пришлось разобрать, наверно, наполовину. Святотатственно обнаженная внутренность капитанской каюты, с обтянутыми полосатой материей стенами, вместила единственную шестифунтовую пушку, раскуроченное таким же образом мое жилище – самую приличную из четырехфунтовок. Корявые, с разъеденными порохом запальными отверстиями, орудия по наветренному борту зарядили удвоенными порциями свинцовой картечи для стрельбы в упор: на один залп хватит, и ладно. Обнаруженные через Пашкино воровство субстанции превратились в оружие последнего шанса: замесив жидкую пороховую кашу на скипидаре, я распорядился пропитать адской смесью льняную паклю и увязать в парусиновые мешки фунтов по двадцать.

– Смотрите: как только полетят абордажные крючья, даем залп картечью – и под прикрытием дыма бросаем на вражескую палубу зажигательные снаряды и бутыли с кислотой. Ни секундой раньше или позже: застрелят – и подожжешь сам себя!

Пока зажигательные средства спрятали за баррикадой досок от надстройки. Такую кучу даже тяжелому ядру не пробить. Нравится мне драться на море: все приготовления успели сделать, пообедали, а ясно видимый враг еще не приблизился на дальний пушечный выстрел. Желая заранее экзерцировать неумелых в бою матросов, выбрал ядра поплоше и приказал заряжать.

Чуть все мои старания не пошли прахом.

Может, я уронил свое реноме аристократа в последний час, ломая топором переборки вместе с французами, может, с самого начала создал у них превратное о себе впечатление, только никто с места не тронулся. Гастон, исполнявший должность maître d’équipage (то же, что боцман у англичан и голландцев) и служивший обыкновенно посредником между «господами» и нижней палубой, криво усмехнулся:

– Поиграли в героев, и хватит. С теми, кто противится, у этих, – он кивнул за корму, – разговор короткий: скимитаром по горлу и в воду. Из плена хозяин выкупит, иначе ему другой команды ни в жисть не набрать. А если месье идти под ярмо не хочет – это не наша забота.

– Называй меня Votre Excellence. – Я на секунду задумался в поисках мирных вариантов. Как-то неудобно на чужом, да еще торговом корабле с первой секунды неповиновения палить от бедра. Но кто объяснит этому дураку, что драться с пиратами безопасней, чем спорить со мной? – Можешь идти в трюм, если трусишь. Без тебя обойдемся.

– Это мы, Votre Excellence, обойдемся без пассажиров, которые норовят тут командовать…

– У тебя три секунды.

Пистолет удобно лег в руку, большой палец совершил заученное движение. Краем глаза я уловил движение за спиной, внимание на мгновенье рассеялось…

В тот же миг они бросились. Оба. У них были ножи. Гастон оказался быстр, как змея, но даже змее не опередить пулю. Его ударило в грудь, вместо моего горла лезвие рассекло пустоту. Мгновенно обернулся – Афоня повис на руке здоровенного матроса, тот уже перекинул нож в другую и по рукоять вогнал парню в грудь.