Минос

— В Питэне. Я ездила туда несколько раз после окончания своей скоротечной артистической карьеры. Вполне достаточно, чтобы узнать, что в нашем мире есть еще немало диких мест. В самых далеких углах нашей планеты многие люди живут в совершенно примитивном состоянии.

Я не знала, как относиться к ее словам, от которых совершенно явно попахивало расизмом. Наконец я решила сменить тему разговора:

— Вы были актрисой?

— Да, в Нью-Йорке, но не на Бродвее. — Она мягко улыбнулась, вероятно, вспомнив те приятные дни, после чего ее высказывания относительно Гватемалы стали намного мягче. — Конечно, некоторые из тех людей, которых мне доводилось видеть в Гватемале, были очень добродушными и приветливыми даже по отношению к такому незнакомому человеку, как я. Но они так много настрадались, что невольно стали не доверять не только чужим людям, но и своим. В особенности своим военным. Однако мы отклонились от темы разговора. Вы же приехали ко мне вовсе не для того, чтобы поговорить о гватемальской политике. Вы разыскиваете Рафаэля.

— Да, мне хотелось бы узнать как можно больше о вашем племяннике.

— Зачем? — неожиданно спросила она и посмотрела на меня таким взглядом, словно увидела нечто, доступное только старому и мудрому человеку. Обычно такие люди видят в нас то, что мы сами не замечаем в себе. — Если не ошибаюсь, вы знакомы с Рафаэлем, не так ли?

Этот вопрос заставил меня поежиться. Я отвела от нее глаза, а потом снова посмотрела на собеседницу. Этого движения было вполне достаточно, чтобы сообщить ей нечто такое, чего я не могла высказать словами. Я снова ощутила себя слишком юной и во многих отношениях не обремененной большим жизненным опытом.

— Да, мэм, я разговаривала с ним несколько раз, — тихо сказала я и вдруг подумала, не слишком ли явно дрогнул мой голос. Нет, она не могла этого заметить, так как все произошло слишком быстро. — Я вынуждена была пойти на это. Понимаете, в то время я расследовала серийные убийства одного преступника по прозвищу Нефритовая Пирамида. Вы слышали о жутких убийствах, которые недавно произошли в Нэшвилле? Вы должны помнить некоторые детали…

— О да, — кивнула она. — Это показывали по всем новостным программам. Значит, вы та самая молодая особа, которая фактически спасла жизнь моему племяннику?

— Да.

— Скажите мне откровенно, детектив, Рафаэль связывался с вами после того, как покинул Нэшвилл? Он писал вам?

— Да, я получила от него благодарственное письмо.

— Благодарственное письмо. И ничего больше?

Неужели она знает о его подарке? Откуда? Нет, вряд ли. Она может знать только то, что и так хорошо известно членам семьи, даже если они десятилетиями не общаются друг с другом: привычки своих близких людей.

— Он прислал мне подарок.

Она молча смотрела на меня, явно ожидая подробностей.

— Это было кольцо, небольшое кольцо. — Я не стала говорить ей, что оно весило не менее четырех каратов.

Она засмеялась.

— Почему вы смеетесь? — удивилась я.

— О Боже, детектив, не думаю, что хотела бы оказаться на вашем месте.

Кимберли покатила инвалидную коляску с сестрой в столовую, где служанка по имени Карлита стала кормить ее. Мы с Кимберли вышли из комнаты, но я все же оглянулась напоследок. Карлита кормила Рут супом и что-то шептала на ухо на каком-то странном языке. Затем она неожиданно перешла на испанский: «Cuidese dona Ruthie, esta bien caliente»,[23] на что Рути тихо ответила: «Нет, это не слишком горячо. Это мой любимый caldo!».[24] Я могла поклясться, что сквозь чудный южный акцент я слышала прекрасно тонированный гватемальский голос.

— Рути может выходить из дома и возвращаться, — пояснила Кимберли тоном, в котором сейчас уже явственно ощущались нотки усталости. Видимо, сказывалось накопившееся ранее напряжение сил. — Днем она ведет себя более или менее сносно. Думаю, вы сами уже догадались, что это результат воздействия чудодейственного коктейля. Она даже говорит с Карлитой по-испански. Но поздно вечером и по ночам она становится просто невыносимой. Ходит по дому, может засунуть утюг в холодильник или отнести тарелки в гараж. Однажды я проснулась утром и обнаружила ее наручные часы в банке с сахаром. Прошлой ночью мне повезло, что удалось поспать почти пять часов.

— Вы ухаживаете за ней целый день?

— Да. Некоторые мои двоюродные сестры и братья уговаривают меня отправить ее в дом для престарелых, что мы, вероятно, и сделаем месяцев через шесть или около того, но мне не очень нравится эта идея. Она моя родная сестра, и к тому же мы близнецы. Вы же знаете, что близнецы всегда очень близки. Порой мне кажется, что я просто хочу компенсировать своей заботой те несчастные годы, которые она провела в Гватемале.

Мы вошли в помещение солярия с большими стеклянными стенами. Здесь было очень комфортно, несмотря на царивший на улице холод. Вдоль стены выстроился длинный ряд горшков с черной землей и высаженными в нее цветами.