Минотавра

Затем существо отступило и смотрело. Живот мёртвой девушки начал раздуваться.

— Труп! Труп! Залетел, — шокированно вопил Дикки.

Живот мёртвой проститутки продолжал расширяться, татуировка любовного органа увеличивалась, пока полностью не деформировалась. Из мертвого влагалища хлынула отвратительно пахнущая жидкость...

Затем резко живот сдулся и выдавил что-то коричневое на пол...

— Жмур родил ребёнка! — Не унимался вопить Дикки.

— Чувак, это не ребёнок, — перебил его Боллз, — похоже на гигантский кусок гомна...

Писатель собрал всю свою смелость и поднял странный коричневый предмет, вытер руками какую-то послеродовую слизь.

— Не может быть, — а затем он разломал объект руками. И показал его всем.

— Я так и думал. Это буханка чёрного хлеба, — молвил Боллз.

— Вкусного? — Спросил Дикки.

Боллз и писатель уставились на него.

— Чтоооо? Я голодный, — оправдался Дикки.

— Долбанная булка хлеба? И это должно было впечатлить меня? Чёрт! Сперман! В этом нет ничего крутого, покажи настоящию магию.

Сперматогойл, казалось, почувствовал недовольство своего хозяина. Он втёр ещё одну горсть спермы мёртвой женщине, вывел ещё одно слово на её животе..

— О, чёрт! Он снова обрюхатил сучку! — Воскликнул Дикки с набитым черным хлебом ртом.

Предыдущий процесс повторился, живот распух, и всё по новой... Но на этот раз на пол упало что-то более существенное, это была отрубленная человеческая голова.

— Как тебе такое волшебство? — Спросил писатель.

Дикки проглотил очередной кусок хлеба и сказал:

— Жаль, голову не съешь.

На этот раз Боллз оказался удивлённым. Он подтолкнул голову ботинком и повернул её лицом вверх. Глаза головы были открыты от ярости, а губы шевелились в возбуждении.

— Это не просто голова какого-то чувака, — признался Боллз шёпотом, — это жбан моего мертвого папочки...

В комнате воцарилась тишина.

— Она живая, — пробормотал Дикки, тем самым выронив последний кусок хлеба изо рта. — Она, вроде, что-то говорит, только почему-то не слышно ничего.

— Из-за отсутствия голосовых связок, — предположил писатель.

— Никогда не любил этого придурка, — сказал Боллз и поднял мёртвую голову за скользкие волосы, — всё своё детство я только и слышал, как он называл меня мудаком, говнюком и белым мусором...

Он открыл дверцу крематория. Губы головы безмолвно кричали: "Мудак! Дерьмо ебаное! Белый мусор!" А затем Боллз кинул голову в крематорий и закрыл люк.

— Это было изумительно! — Дикки аплодировал.

— Смотрите. Сперматогойл же не закончил своё магическо-дьявольское представление, — отметил писатель.

Сперматогойл поднял толстый палец чтобы привлечь внимание Боллза, затем он снова зачерпнул сперму с пола, но только на этот гораздо больше.

— Что он мутит? — Спросил Боллз.

— Продолжает демонстрацию, которую вы требовали, — предположил писатель.

Зверь подошёл к трупу Коры. Скользкие влажные звуки наполнили комнату, когда монстр принялся натирать тело мёртвой женщины спермой с ног до головы, пока она не засветилась, как ёлочная игрушка. Он снова начертил на ней какое-то невидимое оккультное слово, но на этот раз на лбу. И...

Глаза Коры медленно открылись и начали двигаться...

— Я не могу в это поверить, — причитал удивлённый Дикки, — настоящий спермовоскреситель!

— Треклятый монстр оживил Кору, — кричал Боллз.

Тощие руки Коры поднялись вперёд, как у лунатика, и она начала вяло извиваться на крюке, который проходил через её подбородок и выходил под глазом. Её губы слабо зашевелились, и прозвучал ужасающий голос, словно из могилы:

— Как метааа хочетсяяяя...

Писатель был ошеломлён тем, что он видел только что своими собственными глазами.

— Мистер Боллз, вас это впечатлило? — Спросил он.

— Да, — неохотно, но Боллз согласился, — я думаю, чтобы сделать всё это, нужно знать хорошо своё дело.

— Я бы сказал, что наш эрегированный друг — метафизик, — похвалил его писатель, — но сейчас... Думаю, пришло время выпустить его на Минотавру.

Потолок затрясся, когда она завыла наверху.

— До сих пор писатель был прав насчёт всего, — заметил Дикки.

Боллз ехидно кивнул.

— И лучше бы он был прав и сейчас... Потому что если он ошибётся, то будет следующим, кого я завалю.

Писатель проглотил это.

Боллз подошёл прямо к Сперматогойлу.

— Я хочу, чтобы ты пошёл наверх и отдрючил там минетаврессу.

— Минотавру, — поправил его писатель.

Сперматогойл поклонился, повинуясь, затем повернулся и со чпокающими звуками пошёл вверх по ступенькам.

Писатель, Боллз и Дикки с беспокойством смотрели друг на друга, писатель первый нарушил тишину:

— Джентльмены. Я думаю, что это то, что мы не имеем права пропустить.

Писатель побрёл следом за Сперматогойлом по кирпичной лестнице. Боллз и Дикки переглянулись и пошли за ним. Они слышали злобное фырканье через дверь.

"Господи, я иду за гигантским членом, который собрался сразиться с минотаврой, — думал писатель, — сам Хемингуэй не мог мечтать о таком приключении даже."