Минск. Путеводитель по Городу Солнца

У моих родственников в Полоцке до сих пор сохранилась коллекция старообрядческих книг и древних икон. Хотя родню по отцу я знал плохо. Когда я спрашивал у матери, где мой отец, она всегда отвечала: «Его на войне убили», или: «Он в речке утонул». Произносила она это скороговоркой, словно много раз хорошо отрепетированную фразу. Мне всегда очень хотелось найти ту речку, в которой погиб отец. Часто, когда мы ехали по какому-нибудь мосту, я спрашивал: «Не в этой ли реке утонул папа?» Однако когда я уже повзрослел, папа целехонький и здоровенький выпрыгнул из какой-то речки. Тогда я узнал, что наш прадед до революции был человеком небедным, владел землями и усадьбой под Полоцком, позже переделанной большевиками в детский дом. У него было двенадцать детей, большинство из которых после революции перебрались в Москву. Прадеда расстреляли в тридцать четвертом, сразу после убийства Кирова. Дед служил офицером, но за какую-то провинность был разжалован в рядовые и проработал до конца дней в полоцких доках. Зато бабушка имела множество военных наград. Во время оккупации она была связной в подполье. Какие бы у меня ни были отношения с отцом, но во многом благодаря ему я покинул страну Счастья гораздо раньше, чем мои сверстники. Отец всегда был настроен антисоветски и иногда, напившись, рассказывал, как мы могли бы жить, если б не революция, что он бы пешком пошел до Парижа, если б на мгновенье открылась граница. Хотя и в стране Счастья ему жилось не так уж плохо. По крайней мере, тем деньгам, которыми он ворочал и тому количеству женщин, которые у него были, любой мог позавидовать. Правда, когда позже границы открылись, он никуда не пошел, зато уехал мой младший брат от другой жены отца, которому, наверное, истории про Париж доводилось слышать чаще, чем мне. Но отправился он не в Париж, а в Марсель, где какое-то недолгое время, до того как перебрался в Германию, служил во французском Иностранном легионе.

21

В XIX веке страна утратила свое историческое имя. Раньше эти земли не назывались Беларусью. Название это существовало с XIV века, но было именем-призраком, который блуждал на востоке от одной местности к другой. Ни одна летопись не может точно определить, за какой именно территорией это имя было закреплено постоянно. К началу XX века призрак распространился на всю территорию. В 1840 году указом императора страну вообще лишили собственного имени. Вместо запрещенных Литва и Беларусь, ввели название Северо-Западный край. К этому моменту Беларусь – это только восточная часть Страны. В воззваниях 1863 года предводитель повстанцев Кастусь Калиновский обращался еще к литовскому народу. В 1918 году, когда государственность страны ненадолго возродилась, она уже называлась Беларусь. Ко второй половине XIX века литовская аристократия – хранитель традиций Великого княжества – была уже практически уничтожена. Но на сцену выходит новая сила, которая поднимает знамя национально-освободительной борьбы вместе со знаменем классовой революции. Новая сила приходит из народных низов – мелкой шляхты, крестьянства, городской бедноты – и начинает борьбу под знаменем Беларуси, альтернативой как имперскому Северо-Западному краю, так и собственной, чуждой для нее аристократической традиции. Два призрака слились в одном. Призрак блуждающей территории и призрак коммунизма, который в это время «бродил по Европе». Поднять знамя Литвы на ее исторических землях на тот момент было просто некому.

22