Минск. Путеводитель по Городу Солнца

Недалеко от площади Виктории улица перпендикулярно пересекала проспект. Трамвай проезжал кинотеатр с загадочным названием «Мир», миновал «Дворец Искусств» и – на развилке возле Академии госбезопасности – уходил левей, к улице, шедшей к предместьям. Вагон проезжал еще одно старое военное кладбище, желтый с массивными колоннами Дворец культуры Стройтреста и двигался по направлению к Тракторному заводу. Бисквиты здесь становились скромнее. Капители с карнизами теряли объемы. К этому времени трамваи до отказа заполнялся людьми, которые с трудом втискивались на остановках, основательно утрамбовывая тех, кто стоял ближе к дверям. Вагон уже больше напоминал небольшую парную, двигавшуюся по рельсам Города Солнца. Спустя немного дворцы за окнами начинали исчезать и появлялись первые фабричные цеха. Мы въезжали на длинный безлюдный мост через железную дорогу и сразу за ней попадали в район Тракторного завода. Это был целый город, напоминавший уменьшенную копию Города Солнца. На Тракторном работали десятки тысяч людей, которые жили в этих кварталах. Тут также стояли дворцы для народа, но они были пониже, чем в Городе Солнца. Здесь тоже имелся свой стадион, Дворец культуры, гастрономы, пивные, большой парк с чертовым колесом. У главного входа на завод стояли две симметричные башни, напоминавшие пирамиды с площади Ворот. За парком трамвай пересекал широкую улицу – Партизанский проспект. Здесь мы покидали парную на рельсах, пересаживались на автобус и ехали по улице, проходившей через кварталы гигантского Автозавода. Здесь тоже работали десятки тысяч людей. Здесь также был свой Дворец культуры и свои парки, но как раз тут начинались те безнадежно угрюмые районы. Здешний проспект походил на широкую, вытянутую на много километров площадь. Вдоль нее стояли такие же, как в Городе Солнца, деревья. Над ней висело все то же кобальтовое небо с белыми канелюрами и конскими головами. Но вместо дворцов по сторонам этой площади стояли казармы, вернее дома, похожие на них, и тени, падавшие от этих казарм, были особо зловещи. Нас окружали похожие пяти– и девятиэтажные дома, фасады которых пробивали одинаковые квадратные глазницы окон. Квадраты чередовались с вертикалями застекленных жильцами балконов. Каждый балкон отличался цветом и бесхитростным материалом. Но вместе они походили на стайки маленьких стеклянных сарайчиков, которые по крышам друг друга карабкались к последним этажам здания. Между кварталами тянулись длинные заводские цеха с высокими кирпичными трубами и пирамидками стеклянных фонарей на крышах. Иногда их разделяли пустыри, через которые один за другим в сторону Города Солнца шли двух– и шестипалые металлические великаны вышек, волокших в Город на вытянутых руках линии высоковольтных передач. Вскоре автобус поворачивал направо, и мы двигались в направлении Чижовки. Перед въездом в нее мы пересекали еще один парк с озером и ехали до здешнего Дворца культуры, где надо было сделать еще одну пересадку. Тут мы перебирались в автобус, шедший прямо к некрополю. Через остановку он выезжал на дорогу, с которой уже виднелась монументальная арка его ворот, одиноко возвышавшаяся в глубине золотого поля, тихо шелестевшего набухающими колосьями. Поле уходило далеко к горизонту и где-то там дотрагивалось до неба, по которому медленно плыли куски пока еще не растаявшей сахарной ваты.

26

XX век начался для страны новым потопом. Беларусь становится театром военных действий Восточного фронта Первой мировой. Затем пришла Революция, Гражданская война, война советской России с Польшей. Подсчитать точное количество потерь невозможно. Только число людей, силой высланных в Сибирь, составило миллион человек. В тридцатые годы, убравшись в наряды страны Счастья, Империя продолжила вычищать эти земли от городов и народов. Ей не нужно было уже прикрываться попами и рассуждениями о высокой духовности ее миссии. Теперь она могла оживить «Капричос» Гойи, создать гигантские макабрические полотна, используя только два цвета: черный – земли и темно-бурый – застывающей крови. В тридцатых по обвинению в национализме Сталин вырезал почти всю белорусскую интеллигенцию. Из состава Союза писателей к началу сороковых годов в живых осталось всего двенадцать человек. Одновременно шли массовые убийства простых граждан – в 1937 году в Беларуси было расстреляно сто тысяч человек. Продолжалось переселение в Сибирь кулаков, националистов, религиозных сектантов «и прочих враждебных элементов». Число жертв этих лет огромно. Только в урочище Куропаты под Минском было истреблено от ста до двухсот пятидесяти тысяч человек. В сороковых годах эти земли накрыла последняя большая война. Она длилась четыре года и унесла жизнь еще каждого четвертого ее жителя.

27