Минский. Бойня у телепорта

Они немного отошли в сторону. Было заметно, как при разговоре лицо капитана несколько раз поменялось от удивления, раздражения, ярости до задумчивости и решимости. Виктор же, воспользовавшись изменившейся ситуацией, уже набивал желудок, присоединившись к трапезе одного из бойцов, решившего наскоро перекусить галетами.

«Антон, ты слышишь, о чём идёт речь?» — поинтересовался я у своего внутреннего попутчика ближе к концу диалога капитана с разведчиком.

«Дружина Крупского захватила крупную группу заложников, вскоре их должны повести к лагерю в двадцати километрах от Чусового. Охранение там небольшое, есть хорошие шансы освободить их, но капитану этого не сделать, ему банально не хватает людей».

— Пойдемте в наш лагерь, — безапелляционно заявил Гавр и направился куда-то вверх по склону.

— Позвольте, — возмутился я, — а как же мои люди?

— Я за ними уже послал, — сказал капитан, не оборачиваясь.

Мы поднялись на ближайший холм, и буквально сразу же я краем глаза уловил отблеск разрушающегося купола магической защиты.

— Капитан, у нас проблемы, — раздался голос откуда-то сбоку.

— Что ещё? — недовольно буркнул в ответ Гавр.

— Купол над лагерем упал, когда вы проходили, у кого-то из ваших спутников артефакт, поломавший весь камуфляж.

Филипп Гаврилов покосился на Борзых, подпоручик пожал плечами. Тогда капитан оценивающе оглядел меня ещё раз, остановив взгляд на эфесе оружия. В его глазах читался немой вопрос.

— Родовой артефакт, — кратко ответил я.

Капитан кивнул. В этом мире при словах, что я произнёс, обычно дальше задавать вопросы было не принято. Родовой — значит секретный, известный только членам рода.

— Устанавливай новый маскировочный купол и поскорее, — скомандовал Филипп Гаврилов бойцу. — Ещё немного, и у Крупского уши и глаза будут здесь за каждым деревом.

Я вошёл в лагерь. Он располагался на небольшой полянке на склоне холма. Здесь были военные из погранслужбы телепорта, десять человек. У двоих я увидел шеврон, на котором были изображены бойцы, в полной выкладке выходящие из телепорта, по всей видимости, это охрана города Чусового.

Пограничники были молоды, но при этом уже имели довольно высокие звания. Во главе их стоял капитан Гаврилов.

На мгновение повеяло холодом, в радиусе метров десяти вокруг нас образовывался купол невидимости. Сразу же один из бойцов Гаврилова подошёл к капитану и доложил о восстановлении защиты.

* * *

Через полчаса в защитном куполе мы все едва разместились.

Буквально через пять минут после того, как я оказался в лагере, сюда привели моих друзей. Слава четырём, у них ума хватило не оказывать сопротивления пограничнику имперской службы. Нас разместили рядом и накормили. Медик осмотрел повреждения Семёна и намазал оставшийся от жала рубец какой-то целебной бурдой.

Когда же лекарь осмотрел меня, то обнаружил лишь небольшой рубец на месте ножевой раны. Он выдал небольшую склянку целебного зелья и с чистой совестью удалился, оставив меня перед дилеммой: пить его или оставить на потом, авось ещё пригодится.

Наш дровосек Семён, не теряя времени даром, начал вытачивать новую рукоять для своего тесака. Где он достал для этого дела дубовую ветвь, я даже не хотел узнавать. Но уже через пятнадцать минут кропотливой работы, она начала принимать узнаваемые формы.

В лагерь подтягивались бойцы пограничной службы телепорта. Их здесь было четырнадцать человек. Ещё четверо следили за перемещением сил князя Крупского. Минут через двадцать тут оказалась ещё дюжина офицеров Пермского гарнизона.

Как только все собрались в лагере, мы стали невольными свидетелями семейной сцены Гавриловых. Старший брат Филипп перед всеми отчитывал и обвинял младшего, Анатолия.

— Ты чего себе позволяешь? Да как ты вообще посмел так подставлять нашу семью? — начал орать Филипп, как только увидел брата.

— Фил, давай потом.

— Ты не увиливай. Я, значит, здесь в лепёшку расшибаюсь, чтобы тебя распределили поближе ко мне, хочу за тобой присмотреть. А ты меня подставляешь⁈

— Давай отойдём, — Анатолий попытался взять брата за рукав и вытянуть из купола, — давай не при всех.

Капитан недовольно отодвинулся.

— Семь лет моей безукоризненной службы сейчас твоей выходкой будут стёрты в табеле родов, это же самовольство и прямое неисполнение приказов, — Филипп ладонью потёр лоб, потом посмотрел вверх на небо. — Толик, ну скажи, за что мне такое наказание? Да даже в нашей сестре Женьке больше ума, чем в тебе.

— Фил, хватит! — твёрдо на одном дыхании выпалил Анатолий. — Тебе сейчас не пятнадцать, а мне не семь. Довольно уже меня опекать! Я здесь прежде всего потому, что служу на благо нашей империи и рода. Пора уже дать мне свободу и возможность решать за себя.

Капитан немного удивлённо посмотрел на своего брата, наверно, впервые получил отпор, судя по ошарашенному виду. Шагнул назад, чтобы рассмотреть получше, а потом развёл руки в стороны и загрёб младшего в душевные братские объятия.