Минус два

— Ничего толком я не помнила из своей прошлой жизни… А теперь появились Вы с Эммой, но я всё равно ничего не могу вспомнить, кроме того, что Эмма — моя любимая сестрёнка, хотя мы совсем не похожи… А Вы… Вы — мой… Господин! Вы — мой любимый Господин! Да?!

— Да, — выдохнул Андрей, подскакивая с кресла, и сейчас же Катрина бросилась к нему на шею, а мужчина кружил её по комнате на руках, покрывая поцелуями родное личико под невероятно счастливыми взглядами Эммы…

Некоторое время они сидели за столом, выпив по рюмке за встречу. Эмоции переполняли их, но разговор не клеился, поскольку Катя по-прежнему знала только кто они, но не понимала, почему это так. Тогда Андрей снова взял девушку на руки, усадил её на кресло, встал перед ней на колени и приложил кончики своих пальцев к её вискам… Через минуту облегчённо улыбнувшись, словно с души его свалился огромный базальтовый валун, он взял её руки в свои, и крепко прижал их к собственным вискам… Эмма тревожно наблюдала, как меняется выражение лица Катрины, как проявляются на нём попеременно страдание и радость, переживания и удовлетворение, отчаяние и восторг, все эмоции и чувства её долгой жизни. Наконец, Андрей и Катя отпрянули друг от друга… Обессиленный мужчина распластался на полу, а Катрина через несколько мгновений сползла к нему с кресла…

«Андрюша, родной мой!» — прошептала она и, обняв, прижалась к нему всем телом. Ещё через минуту Эмма оказалась рядом с ними, уложив головы самых родных ей людей на свои колени… Приходя в себя, мужчина поднял благодарный взгляд на Эмму, а затем перевел его на лежащую рядом с ним на полу рыженькую девушку. Встретившись с ней глазами, Андрей прочитал в них то, чего с такой мучительной жаждой желал с момента их последнего прощального поцелуя в коттедже Вершителя — перед ним была настоящая Катрина, его Катя, живая!

Все серьёзные разговоры были отложены назавтра, но ложиться спать двум женщинам и одному мужчине в старой квартире не хотелось. Уже под утро, немного опьяневший, совершенно расслабившийся и довольный жизнью Андрей сидел, развалившись, на диване в гостиной, освещённой только неярким красноватым светом торшера, с давно налитым бокалом коньяка в руке, слыша, как в соседней комнате щебечут и весело смеются его девочки… Спустя некоторое время голоса стихли, и мужчина подумал, что пора и ему идти в спальню и отдохнуть, как в полуоткрытую дверь гостиной кто-то поскрёбся.

— Да? — негромко и удивлённо произнёс он.

— Господин Андрей? — раздался тихий женский голос, — Позвольте мне зайти к Вам… познакомиться…

— Ну, заходи, коли пришла, — хрипло ответил он, выглядывая в полумраке гостиной рыжеволосую бестию и понимая, что однажды участвовал в похожей сцене и даже чувствовал похожее стремительное возбуждение, только сейчас сердце мужчины билось куда громче и чаще, — Возьми рюмку на столе и… познакомимся!

— Меня зовут Катрина, Господин! — медленно подходила к нему девушка, лицо которой в рассеянном свете торшера выглядело юным, но таинственным.

— Катька, что ли? — вспомнил когда-то произнесённые слова Андрей.

— Ах, Господин… Катрина мне нравится гораздо больше! Наверное, я Вам просто не нравлюсь… Ни капельки?

— Хм… Давай-ка выпьем по глоточку и ты…

— Разденусь? — прошептала девушка, звякнув рюмочкой о бокал мужчины и делая маленький глоточек.

— Разденешься, — кивнул мужчина, чувствуя невероятную энергию, соединяющую их всё крепче, и дикое желание схватить рыжую красотку в охапку.

— Мне очень стыдно, Господин! — произнесла тонким голоском Катрина, возвращая рюмку на стол и снимая через голову тонкий красный пуловер, под которым, разумеется, не оказалось лифчика, — Но я буду самой послушной девочкой…

Андрей усадил девушку рядом с собой на диван и, даже не удивляясь трепету своих рук, дотронулся до знакомой ему, как собственные пальцы, атласной кожи, а потом, отводя руку Кати в сторону, трогая её небольшую, но упругую и такую чувствительную к его ласкам грудь… Дальше последовал взрыв, который случался у них и прежде, только во сто крат сильнее и ярче, ибо эта близость ещё несколько часов назад абсолютно невозможная, стала прекрасной реальностью. Они, вспоминая, наслаждались каждой впадинкой и бугорком тел друг друга и не могли насытиться даже тогда, когда бурный фонтан семени Андрея ударил в глубины лона Катрины, прижатой к нему сверху крепкими и ласковыми руками…

— Андрюшенька! — тихо спрашивала Катя, когда он принёс её голенькую на руках в спальню и уложил рядом с Эммой на кровать, поставленную здесь две недели назад, взамен старого дивана, — Как же получилось, что внешне я не изменилась вовсе?

— Не знаю, Катенька моя! — отвечал Андрей, укладываясь рядом, — Возможно, так и должно было случиться… А скорее всего, произошло ещё одно чудо!

— Это ты — моё чудо! Чудо чудесное, правда, сестрёнка?..