Минус два

— Я совсем пропащая, да? — после долгой паузы сказала девушка вроде бы невпопад, Андрей промолчал, — Плохая? Гадкая? А гадких девчонок нужно пороть и… А ещё снимать в порно! Почему так? Почему Вы молчите? Я сволочь, конечно… Но я не проститутка, и не порнозвезда… Я придумывать могу, сценарии писать… У меня знаете какие фантазии? Знаете? Ну, может что-то и знаете, но не всё… Я и режиссером могу. Честное слово, смогу! И эротику, и совсем не эротику!

— Оля, мы ещё вернёмся к этим твоим талантам позже… — прервал молчание мужчина, — Может быть вернёмся.

— Может быть? Значит, может и не быть? Но почему?!

— Потому, что я не знаю, что будет с тобой завтра. Я тебя не знаю, не понимаю, может быть чувствую, но только изредка…

— А Наталью Вы узнали и поняли? Где она, куда Вы её увезли?

— Это не важно. Важно, что с ней будет завтра. И это я знаю. Она тоже не ангел, но…

— Не заслуживает наказания? А я, значит…

— Заслуживает! И наказана, — перебил девушку Андрей, — И будет наказана ещё и ещё… Это не игра, это жизнь такая… Но у Натальи всё нормализуется, насколько это здесь возможно.

— Потому, что Вы знаете, что с ней будет завтра?

— Да.

— Я, кажется, начинаю понимать… Но, скажите… Разве Вы — взрослый и здоровый, умный и… симпатичный мужчина имеете право без суда и следствия приговаривать двух женщин… пусть падших, но слабых и нежных женщин…

— В том-то всё и дело, Оля… Мне не только дано такое право… Я обязан судить и приговаривать! А разговаривать с тобой, объяснять вовсе не обязательно… Плохо ли, хорошо ли это, но… Я — суд, а следствие заканчивается здесь, на твоих глазах… Наталья уже осуждена… Ты осталась одна… Думай! Ты не производишь впечатления глупой школьницы…

— Да, не школьница я давно, — воскликнула Ольга, чем ввела кандидата в Вершители в жесточайший ступор, — Не понимаю, что здесь у Вас творится?.. Или что-то со мной?

— Что? — спросил Андрей деревянным голосом, чтобы сказать хоть что-то, взять паузу и разобраться, что твориться с этой девчонкой.

— Это Вы меня спрашиваете? Сами всё знаете, даже показали мне и… спрашиваете… Хотите, чтобы я сама? — она вздрогнула, побледнела и, словно метнувшись от невидимой тени, соскочила с места, кинулась к опешившему мужчине и прижалась к нему.

Андрей не знал, что ему делать в снова изменившейся ситуации. Он только слегка приобнял сидевшую на его коленях замолчавшую девушку, смотрел в её голубовато-зелёные, ставшие сухими и болезненными, глаза и думал: «Уж лучше бы ты заплакала, девочка… Талантливо играешь сумасшествие?.. Нет… Ты, кажется, в самом деле понимаешь, что произошло…»

— Вы мой следователь, судья и… палач? — через несколько минут снова заговорила она горячечным громким шёпотом, — Вы осудите и казните меня даже такую… мёртвую?

— Оля, перестань, — мужчина не нашёл ничего лучшего, чем успокаивать девчонку, которую ещё недавно называл маленькой сучкой, — Посмотри на себя! Какая же ты мёртвая?

— Не обманывай меня, мой Палач, — неожиданно перешла на «ты» Ольга, — Лучше пожалей, погладь меня перед казнью, а я… сама придумаю её для себя, если хочешь…

По телу Андрея пробежали мурашки, но он встал со стула, взял девушку на руки и перенёс на диван гостиной. Оля лежала на диване, положив голову на колени сидящего там же мужчины и, едва почувствовав его руку, поглаживающую белокурые локоны на её голове, горько и безудержно заплакала…

— Я умерла, знаю… Не обманывай меня, пожалуйста! — сквозь слёзы начала говорить девушка, — Но моя смерть не была наказанием, она была спасением!.. А ты пришёл покарать меня уже здесь, без этого же нельзя, правда?

— Правда, маленькая, — уже ни с чем не спорил Андрей, положившийся на чувства и интуицию.

— Я не маленькая… Но если ты так говоришь со мной… Если я сама напишу свою казнь, ты хотя бы выслушаешь меня, Судья мой?

— Выслушаю…

— У меня плохо получается, — уже немного успокоившись, воскликнула Ольга, не давая мужчине убрать руку со своей головы, — Ты поможешь мне?

— Помогу, — незаметно улыбнувшись, вздохнул мужчина, понимая, что перед ним не исчадие ада, а всего лишь девушка, пусть плохая, своенравная, взбалмошная девушка, но не конченная, не мёртвая, а живая и не способная на долгое и мучительное самобичевание, что бы ни произошло, — Чем тебе помочь?

— Скажи, ты будешь меня бить, истязать?

— Бить, истязать, лупить, стегать розгами, — прочувствовав новую перемену настроения, нарочито грозно перечислял кандидат в Вершители, — Или отшлёпать?..

— Лучше, конечно, отшлёпать, — с удивительно легкомысленным облегчением произнесла Оля, — Поняла я, поняла… А это… как его… ну… насиловать?

— Насиловать тоже можно по-разному…

— Да?! Хотя… может быть и так… Я напишу для себя нежное изнасилование, — размышляла девушка вслух, по прежнему не отпуская мужскую руку со своей кукольной головки, — Но я же… Впрочем, рано или поздно это должно было случиться… Никогда бы не подумала, что здесь и с таким…

— Что-то не так? — впервые после долгого перерыва открыто улыбнулся Андрей, перехватив оценивающий взгляд Испытуемой.