Минус Финляндия

В Астрахани они проделали ту же самую работу, что и в Архангельске, за две недели перевернули вместе со Смершем весь город, но никаких следов пребывания немецких агентов не обнаружили. Немецкое командование помимо икры осетровых рыб здесь могла интересовать только Каспийская флотилия, но после того, как немцев отбросили от Кавказа, интерес к невоюющим кораблям и катерам у абвера увял.

Василевский опять звонил по ВЧ и спрашивал Головина, скоро ли он управится с делами. Головин не успел доложить Власику о проделанной работе. Начальник личной охраны Сталина прилетел в Астрахань сам и довел до сведения генерала, что все три лидера стран антигитлеровского блока сошлись на Тегеране как на месте их исторической встречи. Головин нехорошо сверкнул глазами, встряхнул головой, сказал «Эх!», но, сдерживаемый воинской дисциплиной, большего себе не позволил. Тегеран так Тегеран.

Однако в Тегеране Филипп Ильич взмолился перед Власиком:

— Отпустите, Николай Сидорович, Христом Богом вас прошу! Делать мне тут нечего, и не моя это зона ответственности.

Головин возненавидел столицу Ирана еще до того, как сел в самолет. В Москве его ждали сотни неотложных дел, второй месяц он руководил своими людьми по ВЧ, выслушивая доклады и отдавая распоряжения, но не имея возможности вникнуть в детали. Впереди был уже третий по счету город, который необходимо было проверить на наличие немецкой агентурной сети. Никаких агентов, скорее всего, там обнаружить не удастся, поэтому весь полет Филипп Ильич накручивал себя, не зная, на ком сорвать свою досаду. Сотрудники, отобранные Головиным для работы, которые второй месяц мотались вместе с ним из города в город, весь полет старались не глядеть в сторону своего начальника.

По дороге с аэродрома до резидентуры генерал убедился, что слепая ненависть не всегда бывает беспочвенной. Город показался ему отвратительным. Самой колоритной достопримечательностью Востока оказалось явственное зловоние, порожденное подгнившими фруктами и навозом. То и другое было беспорядочно в изобилии раскидано даже на центральных улицах. В столице дружественного Ирана гужевой транспорт был основным. Лошади, ишаки, верблюды, нарядно и аляповато украшенные, служили средством передвижения и транспортировки грузов для чумазых аборигенов. На редких автомобилях, потерявшихся среди стад копытных, стояли либо правительственные, либо иностранные номера.

К вящему несчастью генерала, жить ему предстояло не в посольстве за городом, а в советском торгпредстве, расположенном в самом центре Тегерана. Военная и политическая разведки поделили местопребывание своих резидентов. Резидент НКВД обосновался в посольстве под дипломатическим прикрытием, а сотрудник ГРУ имел своей штаб в торгпредстве.

Швеция была нейтральной страной, но поставляла Германии важное стратегическое сырье — руду. Иран тоже был нейтральной страной и тоже поставлял, но уже Советскому Союзу, не менее важное стратегическое сырье — овчины. Подсчитав потери от обморожения после первой зимней кампании и поняв, что они не пролезают ни в какие ворота, советское правительство разместило в Иране немалые заказы на поставку овчин. Первые теплые полушубки из Ирана стали поступать в войска уже зимой сорок второго года.

Для того чтобы Иран и дальше оставался нейтральной страной, а Красная армия могла спокойно получать шерсть не прибегая к ножницам, СССР и Великобритания ввели в страну свои войска. И нам спокойнее, и шаху не хлопотно.

Одновременно с вводом войск английская и советская резидентуры, имевшие здесь свои агентурные сети еще с двадцатых годов, немедленно принялись их расширять. Время было неспокойное, обстановка неясная, с нападением Германии на Советский Союз политическая ситуация в мире усложнилась еще больше. Турция заняла выжидательную позицию, при неудачах на фронте готова была вторгнуться в Закавказье и начать новую резню гордых носатых инородцев. Вслед за Турцией в войну мог оказаться втянутым Иран.

Чтобы не допустить образования нового театра военных действий, спецслужбы обеих стран предпринимали все усилия, чтобы нейтрализовать деятельность немецких эмиссаров. Любой гражданин Рейха воспринимался как враг и поджигатель войны, потому их старались выявлять, а по выявлении — зачищать. Надо сказать, что обе разведки с этим делом справлялись очень хорошо. Немецкие агенты чувствовали себя в Иране весьма неуютно, вели себя скромно и без нужды на улице старались не появляться.

В торгпредстве классическое тегеранское зловоние дополнилось кислым запахом свежей овчины. Тонны выделанных шкур лежали на складах, готовые к отправке. Мысль о том, что за каждый дециметр овчины плачено советским золотом, нисколько не утешала Головина. Его тошнило от этих запахов и от жары, которая стояла в Иране. Сентябрь, а солнце жарит за сорок.