Минус на минус

— После твоего отчаянного вопля — я уже ни в чем не уверена… Но попробовать стоит. Так что — вперед!

Я опасливо поежилась и, поминутно оглядываясь, вернулась к «предмету своей страсти». Тот покосился на меня подозрительным взглядом, как бы намекая, что готов к любым неожиданностям. Я мрачно скривилась: ага, «готов»! Да я сама не знаю, чего от себя ждать, не то что эта одноглазая панда. Кстати, надо бы Алексу второй глаз подправить, а то выглядит как фингал, а не атрибут демонического камуфляжа.

Решительно настроившись, я взяла тени и заняла «любимую» позу. Выбрала самую маленькую кисточку, приноровилась, стараясь смотреть исключительно на веко…

— А ты не могла бы стать чуть левее? — вдруг вежливо попросил Алекс.

«Наверное, загораживаю обзор, — решила я и скользнула в сторону. — Хотя на что тут смотреть?»

Оказалось, кое-что интересное этот ушлепок все же обнаружил!

— А теперь еще немного нагнись, — шепнул он. Я вздохнула, но подчинилась, хотя стоять стало ну совсем неудобно. Особенно когда Алекс подался вперед и выдохнул:

— Кла-асс…

— Что? — вздрогнула я и все же решила полюбопытствовать, чем он там таким интересным любуется. Опустила глаза, проследила за взглядом и… уткнулась в собственное декольте.

«Ах ты, паразит!» — возопило сознание. Рука дернулась в такт, и комнату огласил второй вопль за последние пять минут. Только теперь уже кричал Алекс:

— А-а-а!!!

Три головы синхронно вздрогнули и опять повернулись к нам:

— Ал, с тобой все нормально? — деловито поинтересовался Егор, что-то подкручивая в фотоаппарате и зачем-то периодически снимая пустой фон. Инструкцию к машинке наш мачо выбросил еще утром и теперь пытался добиться терпимого результата знаменитым методом научного тыка. По лицу было видно, что, не будь в комнате нас, Егорка давно бы поматерился, плюнул на гордость и вытащил из мусорного ведра столь необходимый ему «мануал». Увы, признаться кому-то в собственной маленькой слабости оказалось для него непосильной задачей, потому нам оставалось уповать на удачу и на неубиваемость японской техники.

— Она мне чуть глаз не выколола! — пожаловался младший из Соколовых.

— Я нечаянно! — буркнула я, жалобно поглядывая на Полину.

Та покачала головой и поспешила на помощь:

— Эм… Алекс, у тебя сейчас появился такой эффектный красный глаз. Смотрится очень по-демонически. Не хочешь пожертвовать вторым? Тогда образ будет более цельным…

В ответ на нее посмотрели так выразительно, что Полина решила не испытывать судьбу и быстренько сконцентрировалась на собственной «жертве». Богдан с опаской покосился на пинцет для выщипывания бровей в ее руке и тяжко вздохнул.

— Не шевелись! — тут же прикрикнул на него авторитарный визажист. — Не то случайно изуродую твое красивое лицо.

— Ты считаешь мое лицо красивым? — мурлыкнул польщенный Богдан.

— Ну вот я с ним закончу — и оно таким будет! — оскалилась Полина. Я с трудом сдержала улыбку и обернулась к Алексу. Пригляделась: вроде глаза накрашены ровно. Один, правда, чуть слезится, но здесь, как уже сказала готесса, есть только один выход: сделать так, чтобы слезился и второй тоже.

— Скоро мы уже закончим? — раздраженно поинтересовался заклинатель.

— Очень скоро, — честно ответила я. — Остался последний штрих…

И взяла помаду. Как там Полина меня учила? Нанести руками? Я сняла колпачок, задумалась, посмотрела на свои ладони, на губы «жертвы» и толстым слоем намазала помадой подушечку указательного пальца. Шурик мрачно проследил за моими манипуляциями, потом задумчиво уточнил:

— А ты уверена, что все делаешь правильно?

— Конечно! — бодро ответила я, хотя сомнения, если честно, были. Я поднесла палец к свету, серьезно на него посмотрела, словно всегда красила губы именно таким образом (то есть взгляд получился точно такой, каким сейчас смотрел на фотоаппарат Егор), и с видом матерого маляра потянулась к губам Алекса. «Демон» смешно свел глаза на переносице, распахнул рот, но отодвинуться не успел. Я мазанула раз, второй… А вот — дудки! Не получалось! Губы должны были стать черными (для Алекса мы выбрали Полинкину помаду), а красились так плохо, что выглядели просто грязными. Цвет был блеклый и неровный, словно братишка бухнулся лицом в грязь и как бы поцеловал землю.

Я нахмурилась, сильнее потерла палец о помаду и еще раз, уже с нажимом, провела по губам. Ни фига! Они были мягкими, податливыми и совершенно не хотели оставаться на одном месте. А когда я пыталась нажать сильнее — они просто «съезжали» в сторону. Или уходили куда-то вниз, и тогда черные отметины оставались на зубах. Спустя две минуты эдакой неравной борьбы я уже не замечала ни круглых глаза Алекса, ни его рук, судорожно вцепившихся в стол за моей спиной, ни того, что мое колено как-то внезапно оказалось на стуле между его ног. Одной рукой я держала парня за подбородок, а второй буквально втирала помаду ему в губы. Кажется, даже порыкивала в процессе, что добавляло ситуации особой пикантности.