Минус на минус

И грянул гром! А по ощущениям – еще и молнией шваркнуло. Я замерла, позабыв о том, что нужно грести, двигаться или даже дышать. Наверное, так бы меня и выловили спасатели – утопленницу с огромными, широко раскрытыми глазами и ртом-бубликом, если бы Шурик не схватил за волосы и резко не выдернул на поверхность. Ну и в сознание заодно привел – больно, знаете ли, когда за косы тягают.

– Чего онемела, сестренка? – хищно улыбнулся «спасатель». – Удивлена или боишься ляпнуть лишнее?

– Я н-не б-боюсь… – пролепетала, буквально остолбенев под его взглядом. В висках стучало, в горле застыл комок, уши почти не слышали от волнения и попавшей в них воды. Он назвал меня ведьмой! Он знает?!

– Тогда скрываешь что-то? – продолжал допытываться Шурик.

– Не-не-нечего мне скрывать…

Мгновение Алекс сурово рассматривал мое бледное лицо и прижатые к груди руки. Кажется, в такой позе провинившийся котенок пытается защититься от покусанного папы-льва. А мой «лев», между прочим, был очень зол. Видимо, мое прогрессирующее заикание наводило братца на любопытные и не самые приятные мысли. Потому что его брови все сильнее сходились на переносице, а губы сжимались в тонкую светлую линию. Но затем, словно он принял какое-то решение, например, отложить казнь и сделать все красиво, без свидетелей, глаза перестали излучать ярость, челюсть расслабилась, и даже черные брови вернулись на законное место. Шурик фыркнул, закатил глаза и внезапно спросил:

– Тогда, может, встанешь уже на ноги? – Я ошалело хлопнула ресничками: чего?! – Поезд дальше не идет. Слезай, говорю!

И только сейчас до меня дошло, что Алекс стоял у берега, где воды было буквально по пояс, и на вытянутых руках держал скрюченную меня. И ведь не отпускал же… Вел себя исключительно по-джентльменски. Может, от того, что семья с любопытством поглядывала на нас с берега, а может – потому что и правда пытался помочь.

Вот здесь бы мне мяукнуть что-то повежливее и удрать на сушу, под крылышко Егора с Полиной. Разве не это должен был посоветовать любой здравый рассудок? Зачем, ну зачем я протянула руку и ткнула пальцем в его покрасневшую скулу?!

– Кажется, у тебя синяк будет, – отметила философски.

Братец скрипнул зубами:

– Да, это кто-то выразил мне признательность за спасение. На каком-то непонятном языке.

– Но ты же пытался меня утопить!

Вместо ответа Алекс закатил глаза и резко развел руки в стороны. Я сложилась пополам и бухнула в воду попой вниз. А неудавшийся и, очевидно, обидчивый киллер аккуратно переступил мою барахтающуюся тушку и со скучающей рожей выбрался на берег.

Мне стало очень-очень стыдно. Настолько, что когда Полина все же вытащила меня на траву, я даже не смогла внятно объяснить причину своего странного поведения. Только буркнула, пытаясь оправдаться:

– Он назвал меня ведьмой!

– И что?! – изогнула бровь готесса. – Меня так каждый второй называет, особенно когда я при параде.

– Не равняй, Полина! У тебя на роже написано, что ты – реально ведьма. Даже я долго не могла поверить, что у тебя нет активных сил. Тебя обозвать – считай, что факт констатировать. А здесь – на пустом месте…

– Это я-то реальная ведьма?! – как-то чересчур угрожающе повторила подруга.

Я отмахнулась и, вскочив, начала нервно вышагивать по примятой траве.

– А вдруг он догадался?! Вдруг он что-то заметил?

– Что, например, Ева? – Поля сидела рядом, провожая меня раздраженным взглядом. – Ты ведь не пользовалась при нем магией.

– Ну…

– Ты пользовалась при нем магией?!

– Не при нем! При Гаспаре!

– Че-ерт… Ева, ты чем думала?!

– Я была уверена, что никто не увидит!

– А он увидел?

– Не знаю! Но он меня ведьмой обозвал!

– Так, стоять, коняшка. – Теперь уже Поля пошла по облюбованному мною маршруту. – Я тебе еще вчера говорила, что Алекс как-то странно себя ведет. Говорила? Ты мне что ответила? Он – не маг. А если предположить, что это – так, что должен был сделать обычный человек, разглядев твои молнии?

– С воплями броситься за линию горизонта? – с сомнением прошептала я.

– Именно! А что сделал он?

– Что?

– Придумал тебе новое ругательство! Это о чем говорит?

– О чем?

– Блин, Ева! – не выдержала подруга. – Ты, когда пугаешься, тупишь – просто ужас! Это говорит, что он ни фига не видел! И тебе стоит взять себя в руки, а не шарахаться от каждой фразы. Пока ты ему сама все случайно не разболтала…

Я слушала, склонив голову набок, и полностью признавала правоту подруги. Потом обернулась и посмотрела на самого вредного из Соколовых. Он сидел на бревне, в одних плавках, с мокрой лохматой шевелюрой и тонкой палочкой в руках. Отогревался после купания и вяло чертил что-то на песке. Солнце играло бликами на широких рельефных плечах, от длинных ресниц на лицо ложилась тень… Эдакая пасторальная картинка отдыхающего Аполлона. Хотя какой он, на фиг, Аполлон?! Марс, Арес, Нергал! Бог войны в своем худшем воплощении!

Но до чего же хорош, мерзавец!..

И в какой-то момент, совершенно неожиданно для себя самой, я поняла, что откровенно им любуюсь. А потом вспомнила ладонь на груди и то, что довелось увидеть через тонкую дверь платьевого шкафа…