Минус (повести)

Спектакль в семь вечера. Около пяти мы начинаем таскать из склада в пристройке к театру декорации. Сегодня дурацкий детектив «Китайский болванчик» в четырех действиях, и в каждом — новое оформление. Придется попотеть.

Димон работает с прохладцей. Что ж, это понятно, через три-четыре дня он исчезнет отсюда, а трудиться почти уже не на своей работе, наверное, тяжело — душой ты не здесь, но рукам приходится вкалывать.

— Давай, Дименций, набирай мышечную массу, — подбадривает его богатырь Андрюня. — Ямы рыть — это тебе не картонки переставлять.

Димон не склонен к шуткам, что-то невнятно бурчит в ответ.

— Ты ж там сопьешься за две недели! — Андрюня продолжает подкалывать. — Я как-то был на похоронах, так могильщикам два батла водяры дали, еще деньжат. И так — каждый день.

— Уху, дождешься, — кряхтит Димон, вставляя фанерную стену в специальные трубки в полу. — И работают там теперь не синяки, а инженеры всякие. Меня-то дядя еле устроил. Престижное место.

— Кстати, говняно ты поступил, — объявляет Вадим. — Увольняйся, тебя здесь не держат. Просто надо заранее предупреждать. Кого вместо тебя брать прикажешь?

Димон, скрывая равнодушие, пожимает плечами.

— Э, у меня есть как раз чувак! — вскрикивает обрадованно Андрюня. — Нормальный парень, сосед, молодой, правда, шестнадцать лет…

— Работать-то может?

— Да вроде. Куда он денется? Если что, я его научу, — богатырь, осклабясь, показал свой мощный кулак. — Нет, серьезно, нормальный парнишка. Театром интересуется!

— Чутка поработает, насмотрится и перестанет, — тут как тут Лехина реплика.

Декорации первого действия установлены, декорации для второго наготове за кулисами. Возвратились в брехаловку, упали на свой персональный диван. Курим, ждем.

Актеры, перевоплотившись в персонажей пьесы, кто как может, убивают последние минуты до начала спектакля. Вместе с гримом и костюмами изменились их голоса и манеры. Вот балагур Храпченко стал элегантным авантюристом, он постреливает глазами, выбирая жертву; молодая актрисочка Лариса Волкова готова влюбиться в сорокалетнего, но превратившегося на пару часов в безусого юношу актера Михеева…

Докурив, Вадим ушел переговорить с директором насчет нового монтировщика. Димон достает из кармана колоду карт.

— Может, перекинемся, чтоб время скорее шло? В очко или в секу…

— Бабки лишние появились? — кривится в ухмылке Лёха.

— Можно и без денег, просто…

— На просто в дурака играют.

— Давайте хоть в дурака.

— Погнали в кандейку.

Вадим серьезен, даже суров. Он сидит в стороне и наблюдает, как мы по очереди швыряем карты на кусок ДСП, заменяющий стол. Играем пара на пару, и мы с Андрюней хронически продуваемся.

— Да ёптель, — ворчит мой напарник, собирая с ДСП кучу карт, которые ему в очередной раз отбить не удалось. — Не игра, а идиотство. Хоть ты, Ромыч, сделай что-нибудь.

— Я ему сделаю, — Лёха со злой веселостью скидывает на подобие столика трех королей. — Отобьешь — получишь козырного.

Мой широченный веер в левой руке пополняется королями. Досадно, конечно, но особого азарта нет. Хочется услышать, что скажет Вадим. По его лицу ясно — именно сейчас он готов раскрыть нам суть той идейки, что посетила Андрюнину бо2шку и которую необходимо сообща обсудить. Мы не торопим бригадира, зная, что он заговорит, когда посчитает нужным.

— Ха-ха, четырехкратное дурачье! — щелкает меня по носу последней своей картой Лёха. — Учитесь, пока папа жив!

Андрюня собрал колоду, торопливо тасует:

— Сейчас, чувствую, пойдет карта.

А бригадир закурил, полюбовался огоньком зажигалки. Прошелся по комнатушке. Наши глаза следят за ним, Андрюня отложил карты. Момент настал.

— Та-ак… Насчет этого парня поговорил. Виктор Аркадьевич против ничего не имеет. Второе, через неделю примерно — едем на гастроли куда-то. Не знаю, куда именно, Аркадьевич сказал: готовьтесь.

— Классняк! — вскрикивает Лёха, но серьезный взгляд бригадира моментом остужает его эмоции.

— А теперь о важном, — пауза. Мы, как бандерлоги из сказки, придвигаемся к Вадиму ближе. — Дело в том, что вот Андрюню озарила идея такая, на первый взгляд… нереальная, но если обдумать — можно и попытаться, — снова психологическая пауза с полминуты. — Короче, все, думаю, знаете, что наша главбухша каждый вторник после двенадцати таскает недельную выручку в банк…

— Угу, еще бы! — с готовностью закивал Лёха. — И?

— И всегда, как говорит Дрюня, одним и тем же маршрутом.

— Последние четыре раза — точно, — подтверждает тот.

— И вот он подал идею… ну, в общем, деньги у нее изъять. — Вадим замолчал, оглядел нас. Никто не хмыкнул, не вздохнул скептически — мы полны внимания. — Есть один двор, — голос бригадира стал живее, — я там был сегодня, поглядел… Удобное место. Старуха еле шевелится, зрение у нее вроде совсем голимое.

— Да ноль просто! — встревает Лёха опять. — Как-то, я еще с женой тогда жил, захожу за справкой для жэка, а главбухша одна, и очки затерялись…