Минута до цели

Картина воодушевила Бура, который по СПУ стал орать что-то восторженное.

Ленточка встретила нас серыми комочками разрывов, которые легли выше и в стороне от нашего курса. Серёга даже вилять «на противозенитном» не стал. Просто проскочили и потянули дальше. Комэск прибавил скорости и вышел вперёд строя. Я прицепился следом. Поднялись до 600. Сотник держит равнение. Якименко начал снижение. Его машина стала заметно отставать. Напарник Колосова тоже пошёл к земле.

– Коваль! У меня «десятка» падает! Прикрыть не могу – сам еле держусь.

– Есть. Принято. – Голос у комэска спокойный и даже слегка лениво-сонный. Как это ему удаётся? Упражнениями с пружинкой? Надо и себе такую же завести.

– Маленькие! – позвал Андрей. – У меня братишки споткнулись – засеките.

– Хорошо, посмотрим, – хрипловато ответил усталый голос в наушниках.

Два «МиГа», сопровождавшие нас, «встали на крыло» и боевым разворотом ушли вверх и назад.

Чёрт, машина тупит основательно. Стрелка температуры масла полезла вправо. И воды тоже. Я что, заслонку забыл открыть? Да нет, вроде как открыта. Значит, движок зацепили… Триммерами крены выводить бесполезно – они у меня по всем осям. Еле сумел повторить поворот, который описал Андрей.

Колосов ушёл вперёд и встал третьим ведомым у Ковалёва. От моего звена осталась пара. Гришке «прилетело» примерно так же, как и мне, но он держится.

«Маленькие» попрощались и пошли к себе в Ватулино. Наша потрёпанная пятёрка «поковыляла» к своему полю.

– Андрей, пусти нас с Гришей вперёд, а то хреново нам.

– Чё так? Живот придавило? Боишься не успеть?

– Хуже. Так набрались, что можем шмякнуться прямо по дороге.

– Садитесь тройкой. Серёга тоже пузо почесать хочет. Поляну нашу видишь?

– Да. Есть. Принято.

– Жихарь, за мной на коробочку!

А мне садиться на брюхо нельзя – могу убить Бура. В каком состоянии машина за бронекапсулой, не знаю. Судя по откликам на рули – в поганом. Хорошо хоть шассики на замки встали. Во всяком случае, две зелёные лампочки и выпрыгнувшие на крыльях красно-белые «солдатики» говорят об этом[45].

Сажусь первым… Почти на холостом. Падаю. Прибрать газ. Выравнивание. Теперь поднять нос… А вот он ни фига не хочет подниматься… Не-ээ. Поднимается. Я ж так через всё поле проскочу… Ещё выше нос… Просадка машины, касание… Отскок… Повело влево… Педаль! Тормоза… Снова грохнулись… Катимся. Хорошо хоть в сторону от людей и нашего городка. Клонит машину. Стиснув зубы, тащу «шестёрочку» не только педалями, но и штурвалом… Тормоз, тормоз… Теперь зажать и держать. Хвост стал подниматься – бросай. Ещё раз тормоз… Всё время «Ил» клонит в левую сторону. Зацепил крылом грунт, и машину рывком развернуло. Всё… Встали… Посадочка, мать-перемать. Как там мой защитник? Живой? Сдвинул колпак назад и приподнялся на кресле. Перегнулся к стрелку. Блин, я чего, его при посадке приложил? Вон, только шлемак торчит, сам весь в корпус залез. Ладно, сейчас его «чёрные души» оттуда вытянут. У меня нет ни сил, ни желания.

Нас подцепили к трёхтонке и начали буксировать к капонирам. Со своего места увидел, как суетится народ возле лежащих в разных концах поля машин Колосова и Сотника. Что там с мужиками – узнаем потом… Вроде бы как сели удачно. На ВПП зашла пара комэска. Ребята тоже садились с трудом. Машину Юрки вообще крутить начало. «Семёрку» Андрея на пробежке качало с крыла на крыло, и было видно, как он старается её удержать.

Всё. Теперь мы все на земле…

Развернулся – отжался на руках и вынес сразу две ноги за борт. Одно плохо – парашют на попе центровку сбивает. Прыг на крыло – два шага и прыг на землю. Устоять на ногах мне помогла «шестёрочка», подставив мне свой пробитый борт под плечо.

Наверху копался Мишка, помогая вылезти стрелку из корпуса. Игорёк придерживал лесенку снизу и тоже с тревогой посматривал вверх.

– Мишка! Его что там? Зацепило? Подавай сигнал медикам…

– Сейчас вылезем…

– Да чего вы там копаетесь?

– Не торопи!

– Его ранили? Да?

– Да погоди ж ты!

Наконец Бур начал спускаться по нашему «трапу». Потом встал передо мной и попытался начать докладывать.

– Всё, Устин Борисович, расслабься.

Защита стрелка в этом полёте приобрела дополнительное художественное оформление в виде глубокой полосы на груди. Ещё две блестящие царапины прочертили наш самодельный шлем. Забрало уцелело. Бур поднял его и почему-то виновато посмотрел на меня.

– Товарищ младший лейтенант, разрешите доложить. Атаки вражеских истребителей отбиты. Боезапас закончился. У нас есть повреждения – по нам попадали зенитки, а ещё ихние самолёты…

– А сам ты цел? Мишка, Игорёк, разоблачайте его скорее, может, у него кровотечение.

– Сам цел. Только…

– Только что?

– Только я ваши леденцы потерял… – виновато ответил стрелок.