Минута Славы. Ромфант для проснувшихся творцов

Ангелы, как по команде, расступились и стали таять в пространстве, растворяясь в пелене, разделяющей миры. Слава в смятении отошла назад, видя, как рушатся сцена, пол, земля, гигантской трещиной уплывая вперед, где ничего не было. Все три мира лишь тонкой рябью периодически прояснялись и снова пропадали из поля зрения. Из трещины разноцветными всполохами возносились и тут же растворялись зарницы: алым, затем оранжевым, зеленым, ослепительно-белым, становившимся стальным…

Слава ждала и с каждой последующей минутой теряла надежду. Ничего не происходило. Она заглянула в раскрывшуюся дыру, уходящую куда-то глубоко, наверное, в самый центр земли, из которой валил разноцветный жар, но оттуда так никто и не появился. И когда, наконец, истекли последние мгновения терпения, девушка поняла, что у нее ничего не получилось, – здесь тоже нет Славика. И все теории Василины про миры, пусть и являлись правдой, но не помогли найти друга. А без него живого, без его голоса, без тепла его объятий, без светлого взгляда, знакомого с детства, теряла смысл ее жизнь.

Она закрыла лицо руками, не в силах больше смотреть на этот и другие миры, которые больше не имели для нее никакого значения. Много всего хорошего и волшебного ждало и ждет ее здесь, но все это стало второстепенным, незначительным без возможности хоть раз услышать или увидеть своего друга.

И от такого отчаяния Славу пронзила невероятная боль. Маленькие и большие зеркальные осколки протыкали ее кожу, прорезаясь и облепляя ее тело, с которого спадали более ненужные латы Чуб Парси… Но она все равно не отняла рук от лица. Даже боль не пробудила в ней желания жить. И уже через мгновение на стыке четырех миров застыл зеркальный манекен с двумя огромными зеркалами вместо глаз, где отражалось все и вся и даже больше, но в стеклянном сердце которого больше не было сил для дальнейшей борьбы и существования.

И тогда волшебное существо обратило свой взгляд наверх, в черный безграничный космос. Там ярко и неспешно светили такие же зеркальные светила. Они звали Славу приблизиться и забыть все, что она знала и помнила до этого. Забыть старую жизнь навсегда и стать холодной звездой, создавая свои миры, заселенные миллионами Славиков, Василин, Марфуш – всеми, кем ей только хочется быть окруженной… Это было так притягательно, что новорожденное Зеркало потянуло к звездам свои зеркальные руки, тут же превратившиеся в белый поток света, который потянулся ввысь с космической скоростью. И в огромных зеркалах вместо глаз отразилась черная дыра с маленькими звездочками, становящимися все больше и ближе.

Зеркало стало таять, превращаясь в столб света, готовый отправиться кудаугодно, лишь бы не чувствовать пустоту.

И так бы случилось, если б в этот самый момент из гигантской расщелины не появилась колоссальная рука, держащая гигантский богатырский меч, с треском ударившийся о каменные глыбы славного мира. Потом появилась другая рука, а за ней показался стальной шлем, надетый на голову со светлыми волосами и ясными голубыми глазами Славика, увидевшего улетающую Славу.

– Постой! – задорно крикнул он. – Слава, постой!

Но поток света больше ничего не слышал и не видел, он уже был и не зеркалом, и не ангелом, и не девочкой.

– Да постой, говорю!

Великан, одетый в стальную кольчугу, спешно вылез из гигантской расщелины, сложил меч и шлем на землю, расправил свои богатырские плечи, а потом повел рукой, одетой в стальную рукавицу, в воздухе, будто отматывая пленку назад. И светящийся луч, уже устремленный в черный космос, вдруг как в старом кино стал раскручиваться назад, сначала уменьшаясь в размерах, потом обрастая зеркальными пластинами. А потом исчезли и осколки, изранившие тело Славы, по-прежнему закрывавшей лицо руками. Она так и осталась стоять, не в силах взглянуть на своего друга, уменьшившегося по велению волшебной палочки до ее размера. Он сам подошел и отнял руки от девичьего лица.

– Ты спасла меня, – просто сказал юноша, и в ответ девушка лишь заморгала ресницами, с которых стали капать кристальные слезы. Он, как в детстве, обнял ее, и они прижались лбами, через молчание передавая друг другу свои чувства. На миг они опять превратились в того маленького мальчика Славика Вселенского и в его самую лучшую подругу Славу, самую красивую девочку детского дома, стоявшего у моря. Эти дети были связаны чем-то большим, чем просто обещанием обязательно встретиться. Они составляли единое целое и были неразлучны.

Слава открыла глаза. Перед ней стоял ее друг. Славик Вселенский. Правда не совсем такой, каким она запомнила, когда уезжала из детского дома. Он вырос и превратился в настоящего юношу, такого молодого Дон Кихота в латах и с мечом, его длинные по плечи светлые волосы развивались на ветерке этого славного мира, где жили и живут лишь герои.

Кстати, за их спинами из расщелины действительно стали появляться другие герои, хмурые и суровые лица настоящих витязей, одетые в броню, готовые к приключениям и подвигам. Великаны выстраивались в ряд, походя на целое войско, переливаясь отвагой и удалью.