Минутку, пожалуйста (ЛП)

— Значит, доктор не хочет иметь ничего общего с ребенком? — Тело Дина напрягается в ожидании моего ответа. — А он знает?

— О, он знает. — Я издаю жалкий смех. — Он сказал, что позвонит мне, но прошло уже два дня, а я до сих пор ничего о нем не слышала.

Между нами воцаряется молчание, и я поднимаю на него взгляд.

Глаза Дина горят яростным огнем.

— Я убью его на хрен.

Никогда раньше не видела его таким взбешенным.

— Дин…

— К черту все. — Дин двигается, пытаясь подняться с пола. — Где моя бита?

Я притягиваю его обратно к себе и крепко держу за руку.

— Расслабься, ладно? Он, похоже, был так же обескуражен этим, как и я, поэтому я дам ему несколько дней, прежде чем удостоверюсь, что он козел.

Ноздри Дина раздуваются от едва сдерживаемой ярости.

— Это просто пиздец.

Я улучаю момент, чтобы вдохнуть и выдохнуть.

— Слушай, я даже не знаю, хочу ли видеть его во всей этой ситуации. То есть, конечно, мы провели вместе ночь, но он ясно дал понять, что не любит детей. И я не уверена, что хочу быть обремененной кем-то подобным.

— Тебе этого не надо, черт побери, — цедит Дин сквозь стиснутые зубы. — А что говорит обо всем этом Кейт?

Я сглатываю комок в горле.

— Я ей еще не сказала.

У Дина выпучиваются глаза.

— Почему, черт побери? Она была с тобой в больнице.

— Да, но, когда я узнала, она находилась в приемной. — Я прерывисто выдыхаю. — И я ужасно виновата в том, что солгала ей в ту ночь, но мне нужно выяснить, что я чувствую к ребенку, прежде чем позволить ей сказать мне, что я должна к нему чувствовать. Ты же знаешь Кейт.

Дин задумчиво кивает.

— У нее на все есть свое мнение

— Вот именно, — со стоном отвечаю я. — А если Доктор Мудак не позвонит, и мне придется растить ребенка одной, ее эмоции будут бить через край.

Дин поворачивается ко мне, его челюсть напрягается, когда он говорит:

— Линси, я считаю, тебе следует остаться у меня.

Я закатываю глаза и толкаю его плечом.

— Ни за что.

Взяв меня за подбородок, он поворачивает мое лицо к себе, чтобы я взглянула на него.

— Я не шучу. Ты не готова ошарашить родителей этой новостью, а Доктор Мудак — гребаный козел, а значит, тебе нужно, чтобы кто-то был рядом, сейчас больше, чем когда-либо.

— Ты с ума сошел. — Я качаю головой, видя суровость во взгляде.

— Нет, не сошел, — огрызается Дин и бросает на меня сердитый взгляд. — Я люблю тебя, Линс. Ты моя лучшая подруга, и я могу тебе помочь.

— Дин, ты не можешь хотеть, чтобы я к тебе переезжала, — восклицаю я с недоверчивым смехом. — Я залетела!

— Ты беременна, а не больна, — парирует он с вызовом. — С этим я справлюсь.

У меня в горле клокочет безумный смех.

— Дин, что ты вообще знаешь о беременности?

— Немного, но я доказал, что хорош в самообразовании. — Он пожимает плечами, будто мы ведем самый непринужденный разговор в мире. — Если хочешь, я даже могу пойти с тобой на всякие там занятия.

— Имеешь в виду курсы Ламаза? — Я смеюсь. — Дин, ты же не хочешь, чтобы все это, — указываю на свой живот, — вторглось в твою берлогу. Что ты скажешь веренице женщин, снующих туда-сюда?

Дин улыбается.

— Я скажу им: смотрите… вот ваше будущее.

— Вот именно. Они только взглянут на меня и ломанутся к двери.

Дин закатывает глаза.

— Меня это не волнует, Линси.

— А должно бы, — укоризненно заявляю я. — Я сверхэмоциональна, у меня болят сиськи, и я не сру уже неделю.

— Вау, это сексуально. — Дин кокетливо ухмыляется.

Я пихаю его.

— Я серьезно. Последние пару месяцев я была в полном отчаянии, а теперь выясняется, это потому, что внутри меня растет крошечный человек. Будет только хуже.

— У тебя нет других вариантов! — Его лицо становится серьезным. — Твоя мать заставит тебя ходить на мессу каждое воскресенье и есть блюда, приготовленные только из плодов ее жутких гидропонных растений, которые она выращивает в подвале.

Я смеюсь, а потом плачу, потому что он прав.

Он обнимает меня одной рукой.

— Я куплю тебе «Орео» и буду массировать ноги, когда они станут отекать. Это ведь происходит с беременными, да?

— Будь я проклята, если знаю, — стону я, поднимая босые ноги и ожидая увидеть признаки. — Я только недавно узнала, что больше не могу есть мясную нарезку.

— Никакой мясной нарезки? — с любопытством спрашивает Дин.

— В ней содержится какой-то хреновый фермент. Я могу есть ее, только если согрею в микроволновке, чтобы он исчез.

— Мерзость.

— Еще какая, — раздраженно отвечаю я. — Но если серьезно, с родителями у меня все будет хорошо. Как только я наберусь смелости сказать им, они отнесутся к этому… нормально.

— А ты будешь несчастна. — Дин целует меня в волосы. — Оставайся у меня в свободной комнате, сколько захочешь. Тебе не нужно, чтобы они доставали тебя из-за отсутствия работы и странной ситуации с отцом ребенка.

Мои плечи сотрясаются от жалкого смеха. Если у ребенка вообще будет отец.

Дин треплет меня за подбородок.

— Я не говорю, что ты со мной навсегда, Линс. Но я буду счастлив быть с тобой, пока ты во мне нуждаешься.

Я недоверчиво смотрю на своего друга. Кто знал, что у этого горца глубоко внутри спрятано золотое сердце?

Он улыбается и прижимает меня к себе.