Минуты будничных озарений

В любви главное для меня расстояние. Это критерий. Спорный. Но я его не выбирал, чутье подсказало. Единственное принятое мной правило обусловлено не каким-то событием, а интуицией: с малых лет мне не доводилось влюбляться в девочек, девушек или женщин, которые жили очень далеко. И меня всегда влекло к женщинам, жившим поблизости. Чтобы меня правильно поняли, объясняю: в юности я был помолвлен с девушкой, жившей этажом выше. Это время и поныне остается для меня самым счастливым в жизни. Она жила в моем доме, и мы расстались только после того, как она переехала, причем слишком далеко. «Мне очень жаль, – сказал я. – Я тебя любил». «И больше не любишь», – сказала она. Я не ответил, но это было так. Она хотела спросить: «Ты любил меня только потому, что я жила этажом выше?» – но не спросила. В этом клубке моих противоречивых чувств главным было то, что, если бы она по-прежнему жила там, я бы остался с ней на всю жизнь. Наверняка я бы женился на ней, и у нас были бы дети.

В самом деле, жениться или жить вместе было моей единственной целью в жизни. Предел мечтаний – жить в одном доме и не бояться, что кто-то спросит: «Ты меня проводишь?»

Однако мне ни разу не удалось воспользоваться прекрасной возможностью сожительства. Потому что, если мне нравится соседка, я об этом не думаю. Мне так хорошо, что я не думаю о продолжении. Если мне случается встретить другую и она мне нравится, я спрашиваю: «Где ты живешь?» И она отвечает, к примеру: в Мальяне (районе Рима, очень далеком от того, где я живу). Тогда я реагирую двояко: или она тут же перестает мне нравиться, или – если очень понравилась и слово «Мальяна» не оказало на меня анестезирующего действия, – я понимаю, что эта женщина могла бы стать женщиной моей жизни. Но, разумеется, о том, чтобы ехать в Мальяну, для меня не может быть и речи, я не хотел бы потерять незнакомку и нахожу единственно возможный выход из положения – спрашиваю: «А не хочешь переехать ко мне?»

По-моему, очень хороший вопрос, который почему-то не производит должного впечатления, и до сих пор мне всегда отвечали на него: «Нет».

«Мы почти незнакомы», – говорят они. «Ты права», – соглашаюсь я. И разговор окончен. Они возвращаются в свою Мальяну, и я забываю о них.

Короче говоря, пока речь идет о Мальяне, то есть о районе, действительно далеком, забыть их нетрудно, однако в один прекрасный день мне пришлось взять за правило этот мой романтический критерий. Потому что понятия близости и дальности расплывчаты. Так что следовало провести границу.

И я педантично очертил радиус действий: будучи римлянином и живя в одном из центральных римских районов, я решил, что мои сентиментальные и/или сексуальные встречи должны происходить внутри Аврелиевых стен. Внутри – да, снаружи – нет. Внутри женщины мне нравятся, возбуждают меня. Снаружи – нет. Аврелиевы стены, такие красивые и грозные, были воздвигнуты по указанию императора Аврелиана для защиты города от варваров и, следовательно, представляют собой древнюю городскую границу. Если я встречаю женщину, живущую вне Аврелиевых стен, я могу предложить ей переночевать у меня дома. То есть она приходит ко мне, и на следующее утро я остаюсь дома, а она отправляется восвояси на автобусе или на электричке. Однако не больше одной ночи, поскольку потом возникают трудности: например, она может потребовать, чтобы я проводил ее домой. Нет. После первой ночи она должна решить, переехать ли ко мне навсегда или больше никогда не видеться со мной.

Все мои друзья знают это мое правило, но неизвестно почему не все с ним согласны. И вот вечером, когда мы говорим на разные темы, как водится между друзьями, куря или выпивая и переходя от политических и экономических вопросов к разговорам о сексе или к бессмысленной болтовне вроде: «Спорим, ты не выпьешь все это пиво одним глотком!» – «Выпью». – «Не выпьешь». – «На что спорим?..» Одним словом, в такие веселые вечера, которые случаются незадолго до начала зимы, в очередной раз возникает вопрос о расстоянии и о моих правилах.

Паоло, самый занудный из нас, спрашивает:

– А если ты встретишь женщину, которая тебе нравится, но живет в доме сразу за Аврелиевыми стенами, как ты поступишь?

Критерий есть критерий, правило есть правило. Возможно ли, чтобы я сказал «да» женщине, живущей сразу за стенами, а не той, что живет в соседнем с ней доме, но внутри? Нет. В стенах – да, вне стен – нет.

– Хорошо, но расстояние между этими домами – десять метров, – говорит он.

– Таковы все границы, – говорю я.

И еще есть история с Сильвией и Летицией Каста. Сильвия каждый раз возвращается к Летиции Каста в надежде, что я сдамся и отвечу иначе.

– Начнем сначала, – предлагает она, – и представим, что звонит телефон, ты отвечаешь, и женский голос говорит: «Чао, это Летиция Каста». Представим, что она говорит чувственным голосом: «Я звоню из Мальяны. Хочешь приехать ко мне?» Что ты будешь делать? – спрашивает Сильвия.

– Я не поеду, – отвечаю я, не задумываясь.

– Не верю, – говорит Сильвия.

– Правило есть правило, – говорю я.

– А что ты скажешь ей?