Мио-блюз

— Я начинаю изрядно за тебя опасаться, — сказала Мадлен.

— А я за тебя. Обещай больше не копать.

— С большим удовольствием. Но я выполнила и вторую твою просьбу. Узнала, кто крестник Германа.

— Сынишка Дидрика Стиля, — сказал я.

— Верно. Значит, ты уже сам выяснил?

— Да. Но спасибо за подтверждение.

— Не стоит благодарности. Я понимаю, тебе приходится думать очень о многом.

Я покосился на часы. Она даже не представляет себе, насколько права. Я не знал, сколько могу рассказать. Обычно говорят, что человек, располагающий большой информацией, имеет преимущество перед тем, кто знает меньше его. Но не в данном случае. Потому что информация касалась лично меня и заварухи, в которую я угодил. Тут лучше знать как можно меньше. Иначе умрешь.

— Ты, конечно, знаком с этим Дидриком? — спросила Мадлен.

— Да. — Я опять принялся собирать вещи, которые хотел взять с собой. — Мы знакомы.

В этот миг я толком не мог вспомнить, как мы с ним познакомились. Должно быть, в связи с каким-то делом, в котором оба участвовали, он — как полицейский, я — как адвокат. Но с каким делом? Я не помнил. Вообще ничего уже не помнил. В голове помещалось только то, что происходило здесь и сейчас, а в этой истории не играло роли, как мы с Дидриком стали приятелями.

— Надо сказать, мне повезло, я без труда раздобыла нужную информацию, — сказала Мадлен. — Оказалось, одна из моих подруг знакома с Германом Нильсоном куда лучше, чем я думала. У нее в мобильнике нашлись даже фотографии всех мальчишек.

— Всех? — повторил я.

— Ее сына и Германовых. Они явно часто играют вместе, вот родители и познакомились. Сын Дидрика обычно тоже играл с ними, но прошлой осенью они, судя по всему, уехали из города.

— В Данию перебрались, — машинально сообщил я.

— Вот как? Ты и это знаешь? Ужасная история. Бедные родители.

Что-то в ее словах заставило меня насторожиться. Люси уже сгорала от нетерпения в ожидании конца разговора.

— Бедные родители? Ты об обвинениях по их адресу?

Мадлен молчала. Потом неуверенно сказала:

— Нет. О каких еще обвинениях?

— Я слыхал, они переехали из-за обвинений в жестоком обращении с ребенком.

— Странно, об этом моя подруга словом не обмолвилась. Да я и не собиралась слишком вникать в эту часть истории. Она сказала только, что мальчик был очень болен и уехали они именно поэтому. Чтобы обеспечить ему более эффективное лечение, чем в Швеции.

Я оцепенел. Не потому ли Герман Нильсон не желал об этом говорить? Защищал тяжелобольного крестника, а вовсе не Дидрика, как думал я.

— Чем он болел? — спросил я.

— Не знаю. Не спросила, думала, это неважно.

Сам я уже перестал отделять важное от неважного. Словно пылесос, засасывал все на своем пути.

— Что за лечение можно обеспечить в Дании, но не в Швеции?

— Мартин, я же не могла предположить, что тебя заинтересует именно это. Понятия не имею ни о болезни, ни о лечении. Подруга упомянула о пересадке, но очень неуверенно.

— О пересадке? — переспросил я.

— Возможно, от одного из родителей мальчика, — сказала Мадлен.

— Вряд ли, — сказал я. — Себбе — приемный ребенок. В Швецию он попал младенцем, примерно тогда же, когда я удочерил Беллу.

— Думаешь, информация насчет болезни имеет важное значение? Я не уверена, что сумею выяснить подробнее, но могу…

— Нет, — отрезал я. — Ни в коем случае. Твои выяснения кончаются здесь и сейчас, Мадлен. Понятно?

Она помолчала, потом обронила:

— О’кей, понятно.

— Вот и хорошо.

Сердце у меня стучало как безумное.

Быть не может, чтобы болезнь в данных обстоятельствах имела значение.

Положив трубку, я в поисках поддержки взглянул на Люси.

Или все-таки?

— Не знаю, — сказала она. — Я уже ничего не знаю и не понимаю.

34

Мне нравится слово roadtrip[13]. По-шведски нет удачного соответствия, и очень жаль. “Путешествие по дорогам” звучит отнюдь не так захватывающе. Последний roadtrip я совершил по дорогам Техаса. В тот раз, когда приезжал в Штаты и хотел помириться с отцом. Кончилось тем, что я ударил его. Больше мы не виделись.

Сейчас мне предстояло совершить roadtrip из Стокгольма в Данию с остановкой в Мальмё. И в нынешних обстоятельствах это слово вообще не очень подходит. Скорее подойдет exodus[14]. В путь я отправился на очередном прокатном автомобиле. Мечтая, чтобы настал день, когда мне не придется все время менять машины и телефоны. День, когда все опять будет спокойно.

Полиция редко действует так быстро, как в кино. Пройдет минимум день, пока они сообразят, что я исчез. К тому времени я успею проехать по Эресуннскому мосту, и они легко поймут, куда я направляюсь. При условии, что отыщут автопрокатчика. Но я все равно невольно дергался всякий раз, когда замечал на шоссе полицейскую машину. До смерти боялся не доехать до цели, боялся, что меня остановят и я не сделаю того, что сделать необходимо.

Мне позарез надо добраться до Мальмё.

Позарез надо попасть в Данию.