Мёртвая Петля (СИ)

Ложь во благо на пороге смерти, тихое, затихающее дыхание девушки-дельфина. Кровь останавливалась, и вместе с ней останавливалась жизнь. Теперь Четвёртая улыбалась, и она была такой красивой, какой, наверное, не была ни одна из его знакомых. Кайл вспомнил, что когда-то говорила Таня — оборотни в человеческом облике безумно красивы… Да, пожалуй, это так, только оборотней осталось совсем мало, и сейчас их количество уменьшится ещё на одного.

Когда её глаза остекленели, улыбка оставалась прежней. Фабиан поднялся и, пытаясь не поскользнуться на воде и крови, прикрыл ей глаза ладонью. Хоук не шевелился, он словно был где-то не здесь. Кайл повертел головой в поисках хоть кого-нибудь, но здесь не было ни зла, ни добра, ни людей, ни демонов, только они вдвоём и мёртвое тело Четвёртой. Четвёртая… она всё это время была жива. Остальные, видимо, тоже.

Сказать было настолько нечего, что он молча присел на ступеньку рядом, спиной к неподвижному телу. Хоук тоже отвернулся, вытащил из ниоткуда нож, посмотрел на него, крепко сжал лезвие рукой — ладонь изрисовал порез, и потекла кровь. Она уже приобрела золотистый оттенок, хотя в темноте не разберёшь…

— Убери… — Лаватейн не пошевелился, и пришлось отобрать самому. Кайлу хотелось швырнуть кинжал куда подальше, но оружия у них много, а слов — всё ещё круглый ноль.

— Зачем? Это всего лишь запоздалая правда, — пробормотал шеф, глядя куда-то вниз и никуда. — Если всё правда так, то я давно должен был умереть… Не в семь лет, как твой Алекс, так в семнадцать… в шестнадцать… когда демоны пришли. Это было бы так справедливо…

— Нет, — Кайл не мог ничего сказать и ненавидел себя за это, но невыносимая боль в сердце притупляла все другие чувства.

«Ты не виноват»? Ерунда, виноват, они все в чём-то виноваты.

«Ты ничего не мог исправить»? Так ведь мог…

— Я должен был за ними вернуться, всё сходится, — говорил Хоук сам с собой, чужим голосом. — Как единственный, кто смог вырваться, и… и как Первый. Не знаю, что я пообещал, но у меня было десять лет…

— Какая теперь разница? Ты больше не…

— Десять лет, Кайл! — воскликнул он и впервые на памяти Кайла заплакал. — Чёртовы десять лет! Почему ты не… хотя нет, ты не знал… почему Я ничего не сделал? Это же…

— Наверное, ты не мог, — пробормотал Фабиан и притянул его к себе. Только обнять, больше он не может ничего. — Ты бы не стал бросать их просто так, это же ты, правильно?

— Но бросил… — Хоук уткнулся ему в плечо, его трясло, по спине стекала кровь, а крылья с тяжёлым стуком бессильно рухнули вниз. Всё рухнуло вниз. — Я ничего не помню теперь, но тогда… я знал, что они живы и страдают, и они меня ждали… господи, я… я просто ужасен, Кайл…

— Не говори так! — может, кричать не надо? А может, уже всё равно? — Прямо сейчас ты ничего изменить не можешь, НИКТО не может, кто умер — тот умер, мы ничего не вернём, никого не вернём… поверь, я это знаю. В наших силах только жить дальше и спасать тех, кто остался, — он был не уверен, что Хоук слушает и слышит, но теперь, когда всем уже всё равно, слова лились сами собой. — Потому что умершие умерли как раз для того, чтобы мы спасали дальше… И она тоже, эта девушка… Да, она убила дельфинов, но она наверняка сделала много хорошего, перед тем как погибнуть здесь.

К чёрту боль, больнее уже не будет. Кайл обнял Хоука так крепко, насколько мог, чувствуя вкус и запах чужой крови, зарываясь пальцами в перья и уже не пытаясь ничего говорить. Говорить было нечего. За стеной плескалась вода…

***

Десятый мир,

Япония, Токио

2025 год

Мидорикава проснулся слишком рано, что его удивило. Нет, за всю свою долгую жизнь капитан Куроноцуруги успел побывать и жаворонком, и совой, и орлом, и кем угодно, но сейчас что-то было не так. Что-то разбудило его, и это не к добру.

Он сел в постели, осмотрелся, глубоко вздохнул. Солнце едва-едва поднялось, он снова спал в кабинете, диван не разобран, на столе бардак. Мидорикава провёл рукой по старым шрамам на груди и схватился за телефон — Джуничи не должен был спать, пожалуйста, пусть он не спит, ведь обычно Джуничи всё знает раньше него.

— Тайчо? — зевнули в трубку после пяти гудков. — Мидорикава-тайчо… вы чего так рано? Ох, ну и длинная же у вас всё-таки фамилия.

— А ты, я посмотрю, в порядке, Джуничи-кун, — пробормотал капитан. — Насчёт фамилии не переживай, раньше она была короче.

— Мидори?

— Пусть будет Мидори, — усмехнулся Цубаса. — Ладно, прости, что разбудил, это случайно вышло.

— Тайчо? Что-то случи…

— Спи, Джуничи-кун. — Капелька убедительности в голосе, капелька гипноза, и заместитель спит мёртвым сном.

Мидорикава наскоро оделся и вышел — здание министерства с утра было пустым и холодным, на работу ещё никто не шёл, не собирался даже. Ночные дежурные ему ни к чему, разве что один — круглосуточный.

Он поднялся к Широяме и столкнулся с ним на пороге кабинета. Синеволосый замминистра был взъерошен и очень хмур, что ничего хорошего не означало. Мидорикава прищурился: на руке Широямы виднелась кровь, хотя ранен он не был.

— Я шёл будить вас, — без обиняков и без «о-ля-ля» буркнул замминистра. — У нас проблемы.