Мёртвая Петля (СИ)

Гул голосов слился в одну невнятную песню, но вскоре слова стали различимы. Белый хор пел легенду-пророчество. Рождены будут двое в весеннюю ночь. Огонь и лёд, небо и земля, свет и тьма. Никогда им не сойтись. А коли сойдутся, то конец их встречи печален будет. Во время пения свет вокруг стал таким ослепительно ярким, что Шон закрыл глаза, не в силах что-либо разглядеть. Он догадывался, чем всё это кончится, и смотреть вокруг совершенно не хотелось.

— Ты свободна, Анджелина Ли Ламберт. Молчи и наблюдай.

***

В баре было пусто, даже спавшие пьяницы куда-то делись. Таня исчезла ещё во время ритуала. Бармен свалился за стойку и похрапывал там, на полу. Шон сидел за столом для посетителей, катая туда-сюда пустую бутылку из-под воды. После посещения обряда сильно болела голова, она казалась тяжёлой, будто камень. Но внутри тоже было не всё ладно. По-прежнему парень считал всё произошедшее вопиющей несправедливостью, хотя неохотно склонялся к тому, что понимает действия Братства.

Конечно, нехорошо, смешали чёрное с белым… Но отнятие Силы — это же что-то совершенно другое! Какое это имеет отношение к тому, что он сквозь зубы смог назвать грехом? А вот вторая часть наказания пугала своим мистическим осуществлением.

«Она моя сестра».

Нет, нет и ещё раз нет! Он был единственным ребёнком в семье, потом родилась Шинни. Они не знакомы даже, и сестрёнка младше на несколько лет. Как могли родиться в одной семье нечисть и бог? Тем более, как уверяет легенда, близнецы.

Вот именно, как уверяет легенда.

Пожалуй, все эти боги, ангелы и их слуги действительно всесильны. Как они могли такое сотворить? И ведь это ещё не доказано. Обязательно нужно пройти какой-нибудь ДНК-тест, науке Шон ещё не разучился доверять… Хотя он в этом уже не так уверен.

Стукнула дверь в подвале, и в зал поднялась Энджел. Она не сильно удивилась, увидев там Шона, скорее в её глазах промелькнул страх. Но грусть была отчётливее видна на бледном лице, да и сам Ламберт не был уверен, как он выглядит сейчас.

Опустившись на скамью напротив него, девушка устало спросила:

— Ты видел?

— Угу. Лучше бы не видел, — вырвалось у него. Пришлось об этом пожалеть: Энджел явно расстроилась. Опустив голову и глядя в грязную поверхность стола, она невнятно сказала:

— Это из-за меня… — и словно всхлипнула. Мысленно грозясь вырвать свой болтливый язык, Шон встал и подошёл поближе, обнимая её сзади.

— Ну, не плачь. Дурацкие правила у них.

— Дурацкие… — еле слышно согласилась девушка. Потом выпрямилась, задрала голову и посмотрела ему в глаза: — Что ты об этом думаешь?

— О чём? Что мы теперь… — у Ламберта язык не поворачивался такое сказать. «Что мы теперь брат и сестра». Он считал всё это сверхъестественным бредом, который привиделся ему в страшном сне.

— Да, об этом. — Изучив его недоверчивое лицо, Энджел неохотно улыбнулась. — Не веришь, понимаю… Можешь затаскать меня по земным поликлиникам, это ничего не изменит. Братство, оно такое. Не ошибается.

— Бред, — повторил парень уже вслух, переплетая свои пальцы с холодными и тонкими пальцами девушки. — Не может такого быть.

— Присмотрись внимательно.

Шон послушно разглядывал её. Нет, совпадения в цвете волос, оттенке кожи, телосложении и чертах лица — это ещё не всё… не всё же! Они и так были похожи, так что, теперь всех похожих людей родственниками объявлять?

Но теперь у Энджел были другие глаза. Они стали светлее, превратившись из янтаря в золото. Совсем как у него.

— Мы проверим, — пообещала она. — Как это у вас называется? ДНК? Обязательно… хочешь, прямо завтра.

— Не хочу, — заупрямился Ламберт. — Не надо ничего проверять. Сделаем вид, что ничего не было, оʼкей?

Укоризненный взгляд объяснил ему, что не оʼкей.

— Да ладно тебе… — он вздохнул и обошёл лавку, оказавшись рядом с Энджел. — Завтра. Завтра, так завтра.

— Всё равно это полный бред. Мы не можем с нифига взять и стать…

— Мы не стали, Шон. Мы были всегда, — она говорила так, словно обращаясь не к нему. — Знаешь, что значат слова «молчи и наблюдай»? Это часть одного из наших древних обрядов… Есть какая-то истина, и на неё невозможно повлиять. Истина не слышит наш крик, следовательно, «молчи». Истина неизменна, следовательно, «наблюдай». Это не значит, что твоя мама рожала меня, это не значит, что моя мама рожала тебя. Всё гораздо… тоньше.

Шон хотел бы отмахнуться и сказать, что он не понимает этой мистической ерунды, но он неожиданно ясно и чётко всё понимал. Истину, молчание, идиотские обряды, дурацкие пророчества, ту, которую так часто обнимал.

— Только одно, — пробормотал он. — Получается, то, что мы всё время были рядом — проваленное испытание? Но кто… то есть… ты же…

— Да, я люблю тебя, — тихо сказала Энджел. — По мнению Истины, это ошибка.

Они некоторое время смотрели друг на друга, и Шон не мог не заметить, что всё это сильно смахивает на зеркальное отражение. Грусть и обречённость была не его и не её: она была общей, разделённой одной на двоих.

— Неважно. Знаешь что… слушать не хочу эту вашу Истину.

— И чего ты хочешь? — Шон молча притянул её к себе. — Шон, нет! Это…