Мёртвая вода. Часть 1

1
 «Усядься, муза. Ручки в рукава,
 Под лавку ножки!...» Все идет красиво...
 «Теперь начнем... Жила-была вдова» —
 Несчастное правительство России.
 Народу и хозяйству голова
 Корону вместо чепчика носила.
 В очках вдовы я был увидеть рад
 Весь административный аппарат.
 2
 Лачужка... А в лачужке три окна:
 Корона, Православие, Народность.
 Затоплена была аль сожжена —
 Такая неизвестна нам подробность.
 Факт тот, что, где покоилась она, —
 Дом трехэтажный... Это что за дробность?
 Масонства символ испокон веков —
 Три этажа. Вот смысл здесь каков!
3
 На первом этаже — ученики,
 Этаж второй —  “товарищ” — подмастерье,
 Последний — мастер. Эти далеки —
 Ни перед кем не “раскрывали” перья.
 ОН — разобрался. И с его руки
 К их дому[84]

у России недоверье.  Поэт озлоблен — жаждет, чтобы в нем
 Все этажи схватило бы огнем!
4
 Параша... Паша... Пашенник... — Народ,
 Который кормит всех и одевает,
 Хозяйство беспокойное ведет,
 Народ-то — русский — греча намекает.
 Особого смиренья не блюдет,
 По воскресеньям церковь посещает.
 И Вера там Ивановна не зря —
 Как Вера русских в Бога и Царя!
5
 Не вспомнить восемнадцатый ли год?
 Далече от столицы, на Урале,
 Тогда кровавый брызнул “пулемет

 Юровского” в Ипатьевском подвале,
 Романовых искореняя род...
 Там ведь не «род», а Веру расстреляли!
 Дом Ельцин снес... Ну, был такой каприз,
 И кто сказал бы: «Ты не прав, Борис!»
6
 Те строфы раскрывать я не берусь,
 Где Пушкин тайну времени вскрывает.
 А что там за гвардеец-черноус
 Под окнами российскими гуляет?
 Прижмешь его — сбегает, словно трус,
 Отпустишь — черной тенью вновь мелькает?
 А здесь я наше время подведу —
 С октавы на декаду перейду.
 *  *  *
 Да... Черный ангел — не дурак:
 Пока все судят да решают,
 Он разрушает... разрушает
 По бревнышку... пока чердак
 Не рухнет глыбой многотонной.
 Круша святые образа,
 И у мадонны погребенной
 В пыль не покатится слеза...
 В суетном напряженьи ждет,
 Двухтысячный лелея год...
7
 А вот графиня. Дама не легка.
 Зачем она поэту? По ошибке?
 Всего тут хватит: гордость и тоска,
 И даже Достоевского в избытке.
 Она на Пашу смотрит свысока,
 Но ей не чужды милости попытки...
—  Неужто в даме не узнаешь ты
 Родной интеллигенции черты?
8
 Стряпуха Фекла... Эта задарма
 (Завидное в стряпухе постоянство)
 Без слуха, бедная... а, может, и ума
 России служит: это — христианство,
 Точней — идеология сама,
 Замкнувшая и время, и пространство,

 В год Октября кухарка умерла,
 Как будто бы она и не жила!
9
 О ней жалел кот Васька «боле всех».
 Да... Денежных котов тогда прижали —
 В семнадцатом, когда пришел успех,
 Которые к «соседям» не сбежали —
 Всех изводили, не сочтя за грех...
 Им, правда, в спину и свои дышали.
 И возводили для своих же благ
 Дворцы, заводы, шахты и... ГУЛАГ.
10
 Как без идеологии вдове?
 Народ, взгляни на Запад! За границей —
 Там варится чего-то в голове
 Из Фейербаха, Гегеля и Ницше.
«Поди кухарку поищи, мой свет,
 Да не была бы только озорницей!»
 Пока вдова-правительство спала,
 Параша в дом кухарку привела.
11
 А вот характеристика её —
 То бишь идеологии спесивой,
 Которая вломилась в бытие,
 Почти что как и христианство, — силой:
 Пришла, уселась, словно воронье,
 И с лопоухой справилась Россией,
 Хоть голова и говорила ей:
«Не лезь в инфляцию — присчитывать не смей»
12
 То пересолит, то переварит.
 То страшную репрессию устроит,
 То Ладогу, то Волгу засорит,
 То северные реки вспять настроит,
 То вдруг товаров выпуск прекратит,
 То дамбу в “радость” Питеру построит...
 Везде нагадит или подведет —
 Лет семьдесят уж бьется с ней народ...
13
 У нас волненье. Справимся ли с ним?

 «Как звать тебя?» — «А, Мавра.» — Наказанье!
 Все знают: Мавр — был Маркса псевдоним!
 Неужто же поэт предрек названье?
 Неужто шестикрылый серафим
 Ему шепнул — потомкам в назиданье?
 Так иль не так — на то ответа нет,
 Но с Маврой мы живем десятки лет!
14
 Случайность, скажете?
 Но если бы одна!
 Возьмите том с «Русланом и Людмилой»,
 Перечитайте, как унесена
 Невеста страшной, непонятной силой.
 В Людмиле — и краса воплощена,
 И нравственность страны, поэту милой.
 А кто же вор невесты молодой?
 Да тот же Карло (Мавра?) с бородой!
15
 Дочь и вдова: народ и власть сиречь —
 Пошли к обедне... Делать перестройку.
 Им Мавра обещала торт испечь,
 Устроить пир... по-нашему — попойку.
 И тут вдова ведет от страха речь,
 Мол, не попасть бы нам в головомойку?
 Не обкрадет ли Мавра-“мастерица”,
 Да с тем не улизнет ли за границу?
16
 Ах, бедный наш российский дол и лес!
 Нефть, уголь, газ... Рукой махнули, ладно!
 Какой вас на закланье продал бес?
 Кто тащит все, усердствуя нещадно?
 Кто, превращая деньги в злата блеск,
 Спешит рвануть на Запад безоглядно?
 Читатель мой! Вот Пушкина печать:
 Пророчествовал он — нам отвечать!
17
 Итак, вдова, от Покрова спеша,
 Увидела через окно девичье —
 Мавруша брилась! Уносись, душа,
 Наш идеал менял свое обличье.
 Застигнутая, юбками шурша,

 Она бежать, забывши про приличья.
 И ведь сбежит, с намыленной щекой.
 Но обретет ли наш народ покой?
18
Волненья по “краям” да по “верхам”,
Да журналисты разжигают страсти.
Пока российский спит «холоп и хам»,
Гвардейцы-черноусы рвутся к власти.
Как будто бы и не наука нам —
С начала века горькие напасти...
Вновь ставят “генераторы идей”
Эксперимент над Родиной моей.
19 
 Теперь у них — в капитализм волна!
 Социализм исказив безбожно,
 Создав вранья обилье и вина,
 Вдруг объявляют, что ученье — ложно!
 Что собственность нам — частная нужна,
 Что нам без их “культуры” невозможно...
 (В “Кубани” Шафаревич между дел
 Заупокой социализму спел...)
20
 А что народ не проявляет прыть?
 Народ все смотрит в «зеркало Параши».
 То зеркальце умеет говорить
 И все бичует заблужденья наши.
 И не дает Россию ни сплотить,
 Ни отрезвить. Хоть обещает каши,
 Доставленной нам «из-за Рубежу».
 Вкус каши той известен и ежу!..
21 
«Начав за здравие, сведем за упокой»
 Мы все дела. И перестройку также
 Но Пушкин — оптимист одной строкой —
 Он нам неизмеримо больше скажет
 Всех тех “речей”, что ныне льют рекой.
 Грядущее, как говорят, покажет.
 Гадать о нем пока поберегусь,
 Но кажется, зашевелилась Русь! 

А.С.Пушкин