Мёртвая зона

Джонни лежал на коврике в отделении физиотерапии, а на животе у него находился специальный мяч весом в двенадцать фунтов. Его физиотерапевт Айлин Магоун стояла рядом, подсчитывая, сколько раз он поднимал торс. Вообще-то ему полагалось сделать это упражнение десять раз, и сейчас Джонни пытался осилить восьмой. По лицу его струился пот, а заживающие шрамы на шее набухли и налились кровью. Айлин была маленькой женщиной с простым лицом, тренированным телом, копной роскошных рыжих волос и глубоко посаженными зелеными глазами с карими крапинками. Джонни иногда называл ее — с раздражением и восхищением — самым крошечным в мире инструктором по физподготовке морских пехотинцев. Айлин удалось всеми правдами и неправдами превратить лежачего больного, с трудом державшего стакан воды, в человека, способного ходить без палки, подтянуться на перекладине три раза подряд и проплыть по больничному бассейну туда и обратно за пятьдесят три секунды. Конечно, это не олимпийский рекорд, но все же! Одинокая Айлин жила с четырьмя кошками на Сентер-стрит в Старом городе. Взывать к ее милосердию было бесполезно.

Джонни, обессилев, упал на спину.

— Нет, — задыхаясь, прохрипел он. — Больше не могу, Айлин.

— Ну же, как не стыдно! — подзадорила она, садистски ухмыляясь. — Всего-то осталось три раза, а потом получишь кока-колу!

— Дай мне десятифунтовый мяч, и я сделаю еще пару раз.

— Десятифунтовый мяч войдет в Книгу рекордов Гиннесса как самый большой суппозиторий, если ты не сделаешь еще три раза! Начали!

— А-а-аааа! — проревел Джонни, заставив себя приподняться в восьмой раз. Он упал на спину и, отдышавшись, резко оттолкнулся.

— Молодчина! — закричала Айлин. — Остался последний! Ну же!

— О-о-оооох! — заорал Джонни и сел в десятый раз. Окончательно обессилев, он упал на коврик, и мяч скатился с его живота. — У меня внутри все разорвалось, все кишки сорвались с места и болтаются в животе. Я засужу тебя, проклятая садистка!

— Какой хороший мальчик! — не обращая внимания на брань, заверещала она и протянула руку. — Это еще цветочки по сравнению с тем, что тебя ждет в следующий раз.

— Ни за что! — воскликнул Джонни. — В следующий раз я только проплыву в…

Он взглянул на нее, и на его лице отразилось удивление, а руку он сжал так сильно, что ей стало больно.

— Джонни, что с тобой? Что случилось? Свело мышцу?

— О Господи, — тихо произнес Джонни.

— Джонни?

Он по-прежнему смотрел на нее, но с каким-то отстраненно-мечтательным видом, отчего ей стало не по себе. До Айлин доходили всякие слухи о Джонни Смите, но, обладая здравомыслием, она никогда не принимала их всерьез. Говорили, будто он предсказал Мари Мишоу, что операцию ее мальчику сделают удачно, хотя тогда и сами доктора не знали, стоит ли идти на такой риск. Еще рассказывали, как Джонни сообщил доктору Вейзаку, что его мать не умерла и живет на западном побережье под другим именем. Сама же Айлин Магоун считала эти россказни полной чушью. Что-то вроде этого печатали журналы. Этими вымышленными историями жизни и душещипательным любовным романом зачитывались медсестры во время дежурства. Но от взгляда Джонни ей стало не по себе. Казалось, он заглянул внутрь ее.

— Джонни, с тобой все в порядке?

В помещении, кроме них, никого не было. Большие двустворчатые двери с матовыми стеклами, за которыми находился бассейн, были закрыты.

— Господи Боже! — воскликнул Джонни. — Тебе лучше… да, время еще есть. Но мало!

— О чем ты?

Джонни вышел из транса и отпустил ее руку. На месте, где он сжимал ее, остались белые пятна.

— Позвони в пожарную службу! — сказал он. — Ты забыла выключить плиту. Огонь перекидывается на занавески.

— Что?..

— От конфорки загорелось кухонное полотенце, и с него огонь перекидывается на занавески. Ты что — хочешь спалить весь дом?

— Джонни, откуда ты знаешь…

— Не важно, откуда я знаю! — Джонни схватил ее за локоть, и они вместе устремились к дверям.

Джонни сильно припадал на левую ногу, что всегда случалось после больших нагрузок. Они прошли через бассейн, спустились на первый этаж и добрались до поста, где две медсестры пили кофе, а третья рассказывала по телефону, как сделала ремонт в квартире.

— Сама позвонишь или я? — спросил Джонни.

Айлин не знала, что и думать. Заведенный порядок утренних процедур был у нее отработан до мелочей, что свойственно всем одиноким людям. Она встала и, пока варилось яйцо, съела грейпфрут без сахара и тарелку пшеничных хлопьев. После завтрака оделась и поехала в больницу. Выключила ли она плиту? Наверняка выключила. Она не помнила, как это делала, но действовала по привычке, не задумываясь. Нет сомнений, что выключила.

— Джонни, не знаю, с чего ты взял, будто…

— Ладно, я сам.