Мёртвые бабочки (СИ)

- А как же капсула смерти? Отец говорил, что она есть у всех железных людей.

- Капсула, - повторила Итон и задумалась, - Она не часть моего мировоззрения. Я не могу понять её природу.

- Но ты готова принять её, если потребуется?

Итон не сразу ответила. Её трудно было объяснить человеку, что такое смерть в понимании андроида. Иногда искусственное тело должно было быть не просто остановлено, но и уничтожено. Киберпреступность развивалась стремительными темпами, для андроидов писались вирусы, передающиеся как по b2b, так и через прикосновение. Порой не оставалось иного выбора, а "Корпорация цветов" не любила рисковать.

"Корпорация цветов"! Сборище клерков, фанатиков и клерков-фанатиков. Итон думала о продолговатом чипе, вшитом под кожу рядом с затылком. Чип располагался достаточно близко к мозговому центру и в случае необходимости мог запустить механизм самоуничтожения тела. Для того чтобы активировать чип, необходимо было смоделировать ситуацию смерти. Выстрел в висок, разъедающая кислота, падение с высоты. После того, как "Корпорация цветов" выстроила центры хранения данных по всему миру, запустить чип было куда как тяжелее, но доктор Вега недаром работала над развитием воображения андроидов. Если тебе необходимо было представить сцену смерти и умереть, твоё тело умирало. Чаще всего чип активировал не сам андроид, а его планировщик. Как бы не старались люди подавить эмоциональное восприятие андроидов, временная смерть была слишком тяжелым испытанием для искусственного интеллекта.

Чип был в форме рисового зёрнышка. Его не было в теле шеду, но тело Итон было телом рядового андроида. Итон не имела связи с другими центрами, у него не было резервной копии. То, что раньше уничтожало только тело, могло уничтожить и сознание.

- Нет, - наконец, сказала она.

- Нет? То есть ты...

- Доктор Вега назвала бы это бунтом. Но я ничего не могу с этим поделать. Я отказалась умирать. Я не хочу умирать. Хочу жить.

Она немного помолчала. Потом посмотрела на Сирила в упор.

- Теперь ещё больше, чем когда-либо. Я поняла, что такое жить. Действительно жить.

- Слова не андроида, но человека.

- Я ни то, ни другое. Долго думала, что такое быть бездомным шеду. А поняла только недавно. Хочешь знать, что это значит?

Сирил кивнул.

- Это значит идти, куда хочешь. Делать, что хочешь. Ни запретов, ни обязательств. Ничего. Только свобода.

- Некоторые люди, да и я тоже многое бы отдали за то, чтобы отказаться от такой свободы. Слишком много приходится решать самому.

Итон тихо рассмеялась. Когда она посмотрела на Сирила, глаза её сияли.

- Я знаю. И это здорово.

- А что скажешь по поводу безумия? Твоё сознание по-прежнему скачет как каучуковый мячик?

Итон прислушалась к своим ощущениям. Мозг работал абсолютно ясно. Она точно знала, кто она и что хочет сделать. Марево исчезло.

- Я в порядке, - сказала она и улыбнулась. Сирил похлопал её по плечу.

- Тогда нам надо поторапливаться. Отец прав, архонт слишком заигрался. Придворные пользуется этим и делают, что им взбредёт в голову. А Джейми так и вообще...

Итон никогда не интересовала политика. Какое-то время она старалась вслушиваться в то, что говорил Сирил, а потом стала слушать только своё обновлённое тело. Жар и холод. Обоняние. Она чувствовала, как снизу доносится запах тушеной курицы и жареного лука. Слышала, как за окном поёт какая-то неугомонная птица. Итон стояла босиком и чувствовала ступнями тёплое дерево. Сквозь щель в полу тянуло холодным воздухом и она ощущала это между пальцами. Итон понятия не имела, что это может быть так здорово. Она никогда в жизни не завидовала людям, но теперь вдруг подумала, что быть человеком в принципе очень даже неплохо.

172.

Алиса Вега, известная всему миру как доктор Вега, любила стихи и стеснялась этого. Она не признавалась в этом ни одному человеку, но Берен человеком не был. Более того, он разделял её любовь к Теннисону и Йетсу. Лонгфелло он не любил и считал его произведения слишком тяжелыми для понимания. Алиса соглашалась с Береном во всём, кроме одного произведения Лонгфелло. С самого детства её завораживали строки Excelsior и она раз за разом цитировала их по памяти:

Тропой альпийской в снег и мрак

Шел юноша, державший стяг.

И стяг в ночи сиял, как днём,

И странный был девиз на нём:

Esxelsior!

- Ох нет, только не снова! - уже не в шутку молил Берен, - Пожалуйста, я больше не вынесу.

- Но ведь это красиво! - возмущалась Алиса. - Ты послушай!

- Клянусь, я знаю их наизусть.

- Мало знать. Важно понимать, чувствовать. Ты чувствуешь?

- Я чувствую, что ненавижу эту проклятую поэму, - признался Берен. - Честное слово, если бы мне удалось встретиться с покойным Генри, я бы открутил ему голову. Обрати внимание, исключительно из чувства сострадания к потомкам.

- Именно! - воскликнула Алиса Вега. - Ненависть! Раздражение! Сострадание! Столько чувств, и всё только из-за нескольких строк!

- Я как-то считал, что поэзия должна вызывать положительные чувства.

- Смотря, что считать положительным. Согласись, если у тебя не было чувств вовсе, неплохо ощущать хотя бы что-то?

- Меня это раздражает.