Мёртвые и забытые

И мне вдруг представилось, что Эрик подходит к ней, наклоняется и почтительно целует ее в щеку. Это жест заставил бы всех мужчин в баре понять, что вампир увидел в ней что-то такое, что не заметили никто другой. Неожиданно на простую девчонку обрушилось бы ошеломляющее внимание всех мужчин, кто стал бы свидетелем этого события. Ее подруги зауважали бы ее из-за того, что сделал Эрик. Ее жизнь бы изменилась.

Но ничего этого, конечно, не случилось. Эрик забыл о ней прежде, чем я закончила говорить. Я не думаю, что эффект был бы таким, как я себе нарисовала, даже если бы он к ней подошел. Я почувствовала всплеск разочарования от того, что сказка не стала явью. Я подумала, что мой прадедушка-фейри мог слышать человеческие мечты как сказки. Интересно, фейрийские родители рассказывают своим фейрийским деткам сказки о людях? Готова спорить, что нет.

На какой-то момент я почувствовала, словно вырвалась из своей жизни и смотрю на нее со стороны. Вампиры должны мне денег и протекцию за мои услуги. Вервольфы объявили меня другом стаи за помощь в только что законченной войне. Я связана с Эриком клятвой, которая, кажется, означает, что я помолвлена или даже замужем. Мой брат — верпума. Мой прадедушка — фейри. Это заняло мгновение, и я снова вернулась в свое тело. Вся моя жизнь слишком ненормальная. Меня вновь посетило чувство, что жизнь вышла у меня из под контроля, так как я взяла слишком большой разгон, чтобы остановиться.

— Не разговаривай с людьми из ФБР один на один, — говорил Эрик. — Позвони мне, если это случится ночью. Позвони Бобби Бёрнэму, если они придут днем.

— Но он же меня ненавидит, — сказала я, возвращаясь в реальность, и так неосторожно. — Зачем мне ему звонить?

— Что?

— Бобби ненавидит меня, — сказала я. — Он был бы только рад, если бы федералы вывезли меня в какой-нибудь подземный бункер в Неваде на всю мою оставшуюся жизнь.

Лицо Эрика застыло.

— Он тебе это сказал?

— Это не нужно. Я знаю, когда кто-то считает меня мерзостью.

— Я должен поговорить с Бобби.

— Эрик, не существует закона, запрещающего относиться ко мне без симпатии.

Он рассмеялся.

— Возможно, я издам такой закон, — сказал он, поддразнивая, и его акцент был заметен более обычного. — Но если ты не дозвонишься до Бобби — а я абсолютно уверен, что он тебе поможет — ты можешь позвонить г-ну Каталиадису, несмотря на то, что он обосновался в Нью-Орлеане.

— У него все нормально? — я ничего не слышала об адвокате-полудемоне после взрыва вампирского отеля в Роудсе.

Эрик кивнул.

— Лучше некуда. Он теперь новый представитель Фелипе де Кастри в Луизиане. Он мог бы тебе помочь, если ты его попросишь. Он всегда хорошо к тебе относился.

Я записала этот клочок информации, чтобы в дальнейшем обдумать.

— Его племянница выжила? — спросила я. — Дианта?

— Да, — сказал Эрик. — Она находилась под завалами двенадцать часов. И спасатели знали, что она там. Но над тем местом, где она попала в ловушку, заклинило балку, и потребовалось время, чтобы ее снять. В конце концов, они ее выкопали.

Я была рада услышать, что Дианта жива.

— А второй адвокат, Йохан Гэсспорт? — спросила я. — Г-н Каталиадис говорил, что у него было несколько ушибов.

— Он полностью выздоровел, забрал свой гонорар и исчез в дебрях Мексики.

— „Найденное в Мексике в Мексике потеряно“ — сказала я и пожала плечами. — Полагаю, так принято, что адвокат получает деньги и после того, как наниматель мертв. Я уже никогда не получу свои. Возможно, Софи-Энн считала, что Глэспорт сделал для нее больше, или у него хватило наглости просить ее даже тогда, когда она потеряла ноги.

— Я не знал, что тебе не заплатили, — на лице Эрика снова отразилась досада. — Я поговорю с Виктором. Если Глэспорту оплатили его услуги для Софи, тебе тем более должны. Софи оставила много недвижимости и ни одного наследника. Король Виктора в долгу перед тобой. Он прислушается.

— Это было бы замечательно, — сказала я. Возможно, в моем голосе прозвучало слишком сильное облегчение.

Эрик пристально посмотрел на меня.

— Ты знаешь, — произнес Эрик. — Если тебе нужны деньги, тебе нужно просто сказать. Я не хочу, чтобы ты в чем-нибудь нуждалась, и я знаю тебя достаточно, чтобы быть уверенным, что ты не попросишь денег на какую-нибудь ерунду.

Это звучало почти как само собой разумеющееся.

— Я ценю это, — сказала я, и в моем голосе прозвучала несгибаемость. — Но я просто хочу, чтобы мне заплатили.

Между нами повисла тишина, хотя бар вокруг стола Эрика шумел как обычно.

— Скажи мне правду, — сказал Эрик. — Ты приехала сюда просто потому, что хотела побыть со мной? Ты еще не высказала мне, как сердишься на меня за то, что я обманул тебя с ножом. И ты определенно не собираешься это делать, по крайней мере, сегодня. Мы еще не обсудили мои воспоминания о том времени, которое мы провели вместе, когда ты прятала меня в своем доме. Ты знаешь, почему я оказался так близко от твоего дома, когда убегал по морозу на той дороге?

Его вопрос был столь неожидан, что я онемела. Я не была уверена, что хотела знать ответ. Но, наконец, я все-таки произнесла:

— Нет, не знаю.