Мёртвые пляшут

— И правильно! — похвалил его действия Джамил, старший из наложников. — Я как вспомню тех четверых драконов из замка, так желание стать героем мигом пропадает. Честное слово!

Посланник Смерти не ответил, он двинулся по скальному хребту, погружённый в припоминание намеренно забытых при давнем обряде перехода в посмертие здешних событий. Да и не только здешних.

Они с Бланш прожили несколько лет в Адовадаи — солнечном городе на берегу моря Ксеркса. Там были потрясающе красивые скалистые берега, испещрённые множеством гротов. Когда море штормило, песчаную береговую полосу скрывали его зеленоватые воды, и подняться наверх по скользким скалистым склонам становилось почти невозможно. Отваживался ли на такое кто-то ещё, кроме Чичеро и Бланш?

Иной раз непогода их настигала на Крабовой скале, поднимавшейся из моря у самого входа в бухту Адовадаи. Накат бывал столь сильным, что высокая скала обращалась в низенькую площадку, полностью омываемую волнами бушующего моря. Им приходилось целыми днями дрожать, обнявшись на этом клочке суши (живые ведь обострённо ощущают холод), и, чтобы отвлечься от плещущей на них стихии, вести долгие разговоры о сокровенном. Вот тогда-то Чичеро и рассказал своей Бланш, что мечтает стать посланником Смерти. И кто его за язык тянул?

Бланш происходила из рода, вынужденного бежать от продвигающегося на восток Порога Смерти. Чичеро прекрасно об этом знал. В городе Флёр, где Бланш родилась, как и в Адовадаи, где они с нею жили, мертвецов вообще не жаловали. И стоило Бланш только представить, что она сидит на скале в обнимку с будущим мертвецом, как между ними разразилась такая буря, которая и не снилась неоднократно битому цепями морю Ксеркса. Буря на скале, буря вокруг, буря в живых душах, не прикоснувшихся ещё к холодному и вечному богатству посмертия.

Потом было много тягостных ссор под изящными экзотическими пальмами и некрасивых скандалов среди всемирно известных висячих садов Адовадаи. Бланш в расстроенных чувствах куда-то уходила. Чичеро её не останавливал, ему и самому хотелось выбраться из цветущего великолепия приморского города, скрыться от глупых попрёков Бланш, пусть даже и в те самые распечённые на солнце пустынные скалы близ Тиавло, куда, по её словам, удалялась от него она. Наверное, в этих самых скалах в дни размолвок с Чичеро его ненаглядная Бланш из Флёра и свела знакомство с драконами, которые её в конце-то концов и унесли.

Когда это случилось, Чичеро решил, что драконы её похитили. Ещё бы: они прилетели за ней к стенам Адовадаи и здесь, на глазах у всего приморского рынка её забрали. Правда, она не кричала «Помогите!», и даже махала знакомым с небес красным платочком. Но чего не вытворишь со страху, когда тебя похищают драконы средь бела дня при всём честном народе?

Вот тогда-то Чичеро и отправился вдогонку за драконами, не слишком даже хорошо представляя, где они могут гнездиться. Будущий посланник Смерти прошагал от Адовадаи до Флёра, оттуда до Карамца, оттуда до Адовадаи, потом обошёл все населённые пункты в треугольнике между ними. Он разыскивал драконов, чтобы вызвать виновника на поединок. Если бы поединок состоялся, и Чичеро в нём выжил, ему сейчас было бы чем развлечь спутников, желающих скоротать время пешего пути до Карамца. Но вместо битвы произошёл примирительный разговор. Драконы объяснили пылкому мстителю, что его попытки вернуть Бланш из Флёра бессмысленны, и Чичеро согласился с их доводами, так как сам заранее знал об их справедливости. Вот и вся история — не слишком-то увлекательная, да и не так давно освежённая в мёртвой памяти. Что здесь его личные воспоминания, а что с его давнишних собственных слов пересказал Флютрю?

— Ну ладно, посланник Смерти! — сдался Джамил, всё ещё пытавшийся его растормошить. — Не хотите рассказывать о своей красавице — и не надо! Лучше мы всемером расскажем вам о своей!

— О Лулу Марципарине Бианке? — живо откликнулся Чичеро, не забывая следить за дорогой.

— Нет, — усмехнулся бывалый наложник, — уж извините, посланник Чичеро, но с вашей недавней невестой у нас была просто работа. Приятная, но работа: ничего личного. Всего три года мы провели с Лулу Марципариной у неё в замке Окс, и большого успеха у госпожи не достигли: пусть нами она не пренебрегала, но и в любимцах мы не ходили. Нет, что вы, посланник, не о прекрасной Лулу пойдёт речь, ибо ещё до неё была у нас семерых другая возлюбленная, в неустанной заботе об ублажении которой мы и состоялись как артисты чувственных утех. Вот это, скажу вам, была женщина так женщина! Сердце обливается кровью пополам со слезами горькой печали, когда подумаю о том, что более не суждено нам её встретить живой и отзывчивой к нашим трепетным ласкам…

— Что же с ней случилось? — из вежливости спросил Чичеро.

— Умерла! — горестно вздохнул Джамил. — Ну, или, если выразиться точнее, вошла в посмертие.

* * *