Мёртвые звезды

Врезанный в дверь электронный замок мог вызвать здоровый хохот у любого человека, обученного вскрывать запертые помещения. Здесь и сейчас подобные продвинутые граждане присутствовали лишь в моём единственном лице, но я удержался от смеха. Поднёс к замку пластинку ключа от квартиры на Северном проспекте — хоть на что-то сгодилась эта штучка, полученная от господина Сульдина в обмен на достаточно крупную сумму.

Естественно, на замке вспыхнул красный огонёк светодиода: дескать, вы ошиблись дверью или вынули не тот ключ из связки, попробуйте ещё раз… Выполнив пару несложных манипуляций сканером, я попробовал, — и, о чудо, увидел гостеприимное зелёное подмигивание: заходите, имеете полное право. Всё очень просто: создатели действительно надёжных электронных замков либо хорошенько их экранируют, не позволяя записать слабое эхо происходящих внутри процессов, либо программируют так, чтобы код менялся после каждой попытки доступа…

Сигнализации не имелось, даже самой примитивной. Я вошёл внутрь, осмотрелся. Никого нет — чего, впрочем, и стоило ожидать. Не пятизвёздочный отель — спальня с двумя кроватями, небольшая гостиная, санузел. Апартаменты были рассчитаны на двоих, но я знал, что Яков Степанович Сульдин предпочитает занимать их в одиночку, обходясь в своих выездах на рыбалку без спутников и компаньонов. И без спутниц, хотя женщин отнюдь не чуждался.

Не изменил он своему правилу и на сей раз: всё свидетельствовало, что обитает здесь одинокий джентльмен, решивший развлечь себя рыбной ловлей. Причём в данный момент как раз занимается любимым спортом — городской костюм Якова Степановича висел в шкафу, аккуратно расправленный на плечиках, рыбацкое же снаряжение отсутствовало. Логично, где же ещё быть рыболову ранним утром…

Разыскивать господина Сульдина по всем здешним протокам и заливчикам возможности нет, и для серьёзного и вдумчивого разговора придётся ждать его возвращения… Но уже сейчас понятно: если подставил меня и конспиративную квартиру всё же Яков Степанович, то он и сам не ведал о том, — иначе не отправился бы, фактически не скрываясь, на рыболовную базу, где бывал неоднократно и где найти его легче лёгкого…

С такими мыслями я неторопливо отправился к лодочному причалу. Вдруг как раз сегодня случился резкий скачок давления, или магнитная буря, или что-то ещё, мешающее рыбьему клёву, — и Яков Степанович не засидится на ловле?

Место здесь было чудесное — никакого сравнения с окрестностями мегаполиса, где флора представлена в основном вездесущим борщевиком, а фауна — воронами да бродячими собаками.

Домики рыболовной базы едва проглядывали сквозь свежую, росой умытую зелень, птичий хор начал свой утренний концерт, деловито жужжали пчёлы, спеша к раскрывающим бутоны цветкам, неподалёку рассыпал дробь дятел… Идиллия.

Даже рыба тут водилась, по слухам, съедобная. Не то что в ближайших к Питеру водоёмах, где любители рыбалки (хоть сколько-то дорожащие здоровьем) могут отведать сваренной на берегу ушицы лишь из привезённой с собой рыбы, — и ловят по принципу: поймал, измерил-сфотографировал, отпустил…

…Наконец сквозь прибрежную поросль молодых берёзок показался причал — и там меня поджидал сюрприз. На воде застыли всего три невостребованные лодки — пластиковые, с прозрачным дном и бесшумным водомётным двигателем — и на носу одной из них была намалёвана красной краской цифра «7». Та же цифра украшала и коттеджик, где остановился Яков Степанович. Т-а-а-к…

Причин тому могло найтись множество: забарахлил двигатель, или коллега пригласил половить со своей лодки на уловистом, прикормленном месте, или…

Или всё гораздо хуже… Я двинулся вдоль берега, держась под прикрытием деревьев и кустов, — «горчичник» наготове, в руке… Легко и просто отыскать Якова Степановича мог кто угодно, в том числе и люди Пастушенко, и тогда… Мысль моя осталась незаконченной — я увидел Сульдина.

Он сидел на раскладном кресле, возле самого уреза воды. Две длинные удочки лежали на подставках, под рукой — эхолот с телескопической штангой и подсачек, садок наполовину утоплен в озере… Картина мирная и невинная, если не принимать в расчёт одну мелочь — полную неподвижность рыболова… Однако трудно сохранить резвость движений, когда прямо в сердце воткнут металлический предмет: судя по чёрной пластиковой рукояти, — обыкновенная отвёртка.

Голова мертвеца склонилась на грудь, из уголка губ тянулась струйка крови, уже подсохшая; несколько капель попали на камуфляжный жилет с множеством карманов, набитых всевозможными рыболовными мелочами.

Похоже, Сульдин провёл в кресле всю ночь — мёртвый. Тело холодное, одежда отсырела от росы… Надо понимать, дело обстояло так: Яков Степанович приехал вчера вечером, распаковал вещи в коттедже, времени на полноценную вечернюю рыбалку уже не оставалось — пошёл на часок посидеть с удочками поблизости… Расположился на берегу, и даже успел выловить первую рыбину — в садке поблёскивал золотистым боком «карабас» — не знаю уж, почему удильщики придумали такое прозвище для генно-модифицированных карасей.