Мёртвый собор

Валентин Павлович Свенцицкий Мёртвый собор

Необходимость Собора ощущается сознательно или бессознательно каждым религиозным человеком России.

Собор необходим потому, что в Церкви начинаются явные признаки внутреннего разложения, из параличной Церковь готова обратиться в труп[1]. Собор необходим потому, что духовенство оторвалось от паствы, чёрное духовенство поработило белое, Синод поработил епископов, интеллигенция порывает с Церковью, новые мучительно жизненные вопросы остаются без всякого авторитетного церковного ответа, обособленность, разрозненность, враждебность отдельных членов Церкви разрывает на части её немощное тело, поражённое веками развивавшейся болезнью[2].

Собор нужен для спасенья погибающей российской исторической Церкви. Сознанье небывалой, может быть, важности момента, казалось, должно было пробудить уснувшую религиозную совесть тех, в руках которых находятся ближайшие земные судьбы её. Казалось, они должны были бы понять, что спасение Церкви в пробуждении её религиозной жизни, которую вытравили или глубоко упрятали внутрь народной души безобразные исторические условия[3]. Казалось, у них хватит мужества, сознав грандиозность момента, всю тяжесть исторического греха, созвать Собор, который являлся бы выражением всех наличных, пусть оскудевших, но всё же в глубине своей подлинным светом горящих церковных сил. Но ничего подобного сделано не было.

Наоборот, приложены все усилия, чтобы Собор представил собой зрелище страшного разложенья, чтобы Собор оказался не соединеньем самых живых религиозных сил Церкви, а наоборот, самых больных, безжизненных её элементов[4]. Поистине есть что-то роковое в этом стремлении создать мёртвый Собор. Словно чья-то безобразная рука, толкавшая Церковь к пропасти целые века, почуяв, что многие заметили пропасть и готовы разбудить уснувших рабов, спешит нанести Церкви последний удар, явить перед лицом всех ужасные язвы её и тем оттолкнуть от неё всё живое бесповоротно и навсегда.

Главная болезнь нашей Церкви – отсутствие соборности[5]. И вот, вместо того, чтобы сознать этот грех и с первых же шагов в самую организацию Собора положить соборность, группа людей, захватившая административную власть в Церкви, создаёт какие-то правила, вершит всё и опубликовывает своё решение в виде циркуляра[6].

О каком «собирании» на Собор лучших религиозных сил может быть речь, когда народ в большинстве случаев даже не знает о предстоящем Соборе. Пойдите по деревням и заговорите о Соборе с крестьянами – ждут ли они его, какое отношение у них к нему, готовятся ли они к этому великому религиозному делу: ничего подобного – они о нём ничего не знают. Синод решил… Синод не потрудился спросить Церковь, хочет ли она Собора и какого именно. Собор может быть только тогда, когда каждый оставшийся у себя дома будет чувствовать себя на Соборе, но это может быть только в том случае, если в основу организации Собора будет положено самое широкое, самое свободное выборное начало. Особенно это выборное начало необходимо потому, что епископы, которые явятся непременными членами Собора, у нас не избираются паствой, а потому голоса Церкви собой выражать не могут.

Очевидно, что о предстоящем Соборе Синод задолго должен был оповестить всех членов Церкви. Должны были быть разрешены свободные приходские и частные собрания для обсуждений этого предположения, затем должна была быть образована предсоборная комиссия из выборных членов Церкви, которая выработала бы, конечно, иные правила, чем теперешний «циркуляр» Синода.

Вот какие внешние условия должны были быть соблюдены, чтобы Собор мог выполнить свою великую историческую задачу. Но уму человеческому не дано судить о будущем с безусловной достоверностью, мы не берём на себя задачу пророка. Дух Господень дышит, где хочет. Может быть, Господь явит свою силу и на предстоящем церковном Соборе. Не об этом сейчас речь. Мы говорим лишь, что люди, стоящие у кормила церковной власти, сделали всё от них зависящее, чтобы создать «мёртвый Собор».