Мир-2 на телевидении Терры (СИ)

— О, не сомневайтесь, Петер, я бы не рискнул сойтись с ним в единоборстве. После войны он посвятил себя теологии и поискам Истины. Проблема была в том, что мы всегда говорим детям нашей церкви правду. Но зачем отягощать их разум Истиной? У него был другой взгляд на эту мудрость. Или лицемерие, как он говорил. Потом, конечно и он тоже понял. Но было поздно. Его имя стало слишком известно, и возвращать его в столицу не хотел никто.

— Отче я очень рад, что во главе церкви стоят здравомыслящие люди, а не фанатики. Мне бы не хотелось, чтобы вернулись времена святых походов.

— Отрадно слышать, сын мой.

Он ушел и оставил меня одного.

* * *

— Уша на-ну, уша на-ну, уша на-ну ки думу-на-ше…[39] — напевал я древнюю колыбельную засыпающей Орели. Завтра мы отправлялись в столицу.

Она рассказывала мне свои сны. Она мечтала претворить их в реальность. Я не стал разочаровывать ее. Кайзер бы не потерпел бы такой неподконтрольной силы рядом. Да и сама бистаа, похоже, понятия не имела, о тех «рейдах за телами», что постоянно вело царство Ки-ури. О терроре своих рядовых граждан, который при любом нарушении рисковали стать гештуг ну-н-меш. Она помнила только то, что знала длительное время хранимая от ужасов реальной жизни царица.

Скоро. Все решится скоро…

* * *

Столица встретила нас летней жарой и военным парадом. Асанте осталась пока в Брюгге. Скорее всего, ее теперь переведут на службу в какую-нибудь колонию подальше от столицы. Как обычно поступают с проклятыми.

По-хорошему мне надо было заехать домой, но от одной мысли, что придется объясняться с Юкки, у меня сводило скулы, и я вместе с бистаа остался в казарме.

Судя по всему, из нас с Орели таки решили сделать героев. Возможно даже не из-за нашей вылазки, а просто потому, что бистаа была удобной фигурой для пропаганды новомодной толерантности к иным расам. Только так можно объяснить тот факт, что нас поставили в строю одними из первых сразу после герра Штрассера и офицеров штаба. За нами ехал верхом барон Мюнхгаузен, которого кайзер, наконец, простил за злополучную дуэль с послом, что чуть не закончилась войной с Эльфийским Королевством. За ним — дон Вильянуэва, Густаф Шрейбе и Вильгельм де Фризз.

Потом были долгие речи на площади от Грегора Штрассера, бывшего регента, отставного фельдмаршала и отца-основателя ДД, нового великого инквизитора, уже знакомого мне Хайнца Рацнефарта и оглашение приговора рейхскриминальдиректором Артуром Небе. Показательная казнь оберста Йоффе и других предателей. Красочный гномийский фейерверк.

Громкое сопение за спиной заставило меня обернуться.

— Все он видит под собой, гордый хищник разъяренный, и летает, словно тень, глаза светятся, как день, — пропела под нос жирная туша в камзоле, который по определению не смог бы застегнутся на его пузе. Запас дурацких песенок у рейхинспектора По был неисчерапем. — Жаль, что с вас все обвинения сняли, Петер Краузе. Шестьдесят семь томов уголовного дела псу под хвост…

Я в ответ только мог пожать плечами.

Кайзер не снизошел до того чтобы выступать. Только принял участие в раздаче орденов. Нас награды обошли стороной.

Вечером естественно было празднование. Но мы с Орели не попали на него. К нам подошел неприметный низенький человечек — личный камердинер кайзера Гора.

— Господин Краузе, эээ… — он несколько замялся, глядя на мою бистаа, а затем все-таки заставил себя произнести, — госпожа Орели, его величество приглашает вас на неформальную аудиенцию. Следуйте за мной, пожалуйста.

Кайзер принял нас в своем личном кабинете. Повинуясь его жесту, гвардейцы покинули комнату. Так же жестом он приказал мне и Орели сесть. Его величество Гор пятый своего имени пристально изучал лежавшую у него на столе бумагу. Я скользил взглядом по стенам обтянутым серой тканью. Рассматривал простую деревянную мебель, шкафы с документами и книгами, стол с добрым десятком кристаллов связи на нем. Клетку со спящим любимым соколом Гора. Единственным украшением комнаты была старинная выцветшая фреска Создателя на потолке.

Мы не смели пошевелиться. Наконец кайзер решительным росчерком подписал бумагу, положил ее в черную кожаную папку и обратил на нас свое высочайшее внимание.

— Здравствуйте герои, спасители отечества. Я хочу наградить вас. Свой приз вы сможете выбрать сами, но сначала я расскажу вам одну старую историю, которую я не рассказывал еще никому. Вам интересно?

— Конечно, ваше величество! — ответил я. Орели промолчала, в отличие от меня она не отводила взгляда от кайзера. Она смотрела на него в какой-то потрясающей смесью ненависти и надежды.